Подошел Стар со своей дамой, веснушчатой женщиной с блестящими заколками в волосах и в чулках с ромбиками.
— Ну что, нормально смонтировали? — взволнованно спросил он.
Пессимист показал два больших пальца.
— Твое произведение скоро предстанет на суд широкой аудитории.
Стар поковырял ножкой пол.
— Вы не передумали? Все-таки хотите это устроить? Если кто-нибудь узнает, нам полный…
— Старче, — проникновенно сказал Пессимист, отхлебнув пива. — Не забивай свою прелестную голову пустяками. Соберись с силами и расслабься по-человечески!
И словно по условному сигналу, мимо пронесся шквал шуршащей тафты пастельных тонов и землистых твидовых костюмов. Долетев до танцплощадки, этот коллаж из «Джей кру» рассыпался на дюжину представителей племени операционистов, кинувшихся отплясывать буги при первых звуках «Макарены». Очевидно, все они были буйно и безудержно пьяны — об этом красноречиво свидетельствовали классический галстук, повязанный на голову одного типа, и футболка с надписью «Я люблю канкан» и шорты-бермуды другого.
Свой экстаз операционный отдел выражал серией быстрых судорожных движений, напоминающих приступ эпилепсии в хореографической постановке. Их предводительница, решительная полная дама в гавайской юбке, обтягивающей мощные бедра, пыталась всех учить правильным движениям рук. Когда ее банда практически овладела этим искусством, мужчина в шортах-бермудах выбежал из круга и схватил одну из пластиковых пальм. Остальные танцоры поспешили ему на помощь. По залу пронесся возмущенный ропот; самое старшее руководство нахмурило брови в знак неодобрения, начальство рангом пониже прилагало все усилия, чтобы не фыркнуть каким-нибудь коктейлем, а степфордские женушки либо невыразительно хихикали, либо столь же невыразительно кривили рты в усмешке, в зависимости от статуса супруга. Пессимист держался за живот, утирая слезы, выступившие от смеха.
— Вот молодцы, два очка отделу! Так рано и уже в игре!
Он немного успокоился, когда рядом послышался знакомый пронзительный смех, оборвавшийся чиханьем: Лулу Хейфеншлифен подплыла к нам с бокалом в руке. Она нарядилась в гофрированное желтое платье с обилием лент, связанных в большеухие банты, и разноцветных горохов; волосы с помощью геля были тщательно прилизаны. Гладкая прическа смотрелась на ней несколько странно, подчеркивая слишком маленькую по сравнению с телом голову.
— Добрый вечер, мальчики! — вскричала Лулу, взбивая цветочные гирлянды на наших шеях. — Майн готт, вы сегодня прелестно выглядите!
Юный Почтальон, с пылающими от переизбытка алкоголя щеками, превзошел самого себя и выдал южно-гнусавый комплимент:
— Ты и с-сама прелестно выглядишь, Лулу. Никак, новая прическа?
Лулу захихикала и чихнула, кокетливо похлопав пальчиками у висков. Она отдала в бар пустой бокал из-под мартини и тут же получила новый. Обман зрения — готов поклясться, что первый был почти полон, когда Лулу подошла к нам несколько секунд назад.
— Ну что, — начал Пессимист, — застала веселуху операционного отдела? Надеюсь, они еще что-нибудь отмочат!
Лулу озорно улыбнулась, взмахнув накладными ресницами.
— Будь уверен. С пальмой обнимался Альфред Маллиганс, старший риск-аналитик отдела ценных бумаг. Тридцать лет в Банке, представляете? Альфи — тертый калач, о нем можно не беспокоиться.
Потирая ладони, она повернулась ко мне со жгучим интересом:
— Поросеночек, расскажи мне о своей лучшей половине! Ведь это ты привел ту гейшу в пикантном наряде?
— Господи, Лулу…
— Что? — Она взбила гирлянду на шее. — В этой части Гонолулу все уже нагляделись на ее трусики.