Банк
Александр в очередной раз поправил галстук перед огромным зеркалом в классическом стиле, с греческим орнаментом. Так и не научился толком завязывать, а помощи лакеев упорно чурался, ему казалась диковатой помощь других людей в таком простом процессе как одевание. И всё же непростом. Узел получался неизменно кривым и расползающимся.
— Не могу поверить, что ты такой взрослый, — поджав совсем ещё спелые губы Ирина изумлённо покачала головой. — Мне до сих пор кажется, что вчера лишь носила тебя на ручках. Боже, я не узнаю тебя совсем! В нашем доме незнакомец. Но до чего ж красавец!
Тепло улыбнулась. Правильное лицо совсем без морщин, лишь немного резковатое в своей искусственной худобе. Гладкая кожа шеи — белая по новой моде, когда избегали любых лишних излучений, а для выработки витамина D облучали только стопы. Зелёные немного рассеянные глаза. Румяные скулы. Янтарные волосы ниже плеч. Большие круглые серьги. Простое, но элегантное чёрное повседневное платье с кружевным воротником. Любой, кто пытался бы определить её возраст, неизменно ошибся. Ирине было пятьдесят восемь, а безжалостный возраст, казалось, совсем забыл про неё, занятый издевательствами над другими. Если бы вы встретили её, то вряд ли бы дали больше тридцати. Несомненно, так было неслучайно. Приходилось каждый день бежать наперегонки с безжалостным клеточным распадом. Откупаться от эйджинга китайскими мазями, и французскими пилингами, и израильскими уколами, и канадскими сыворотками, и русскими икорными ваннами. Раз в год она летала в Цюрих на полный курс генетической реставрации. И едва уговорила мужа делать то же самое с недавних пор, тот был не в восторге, но согласился. Время убивает нас, а мы убиваем время.
Борьба со старением стоила любых усилий, пусть даже пришлось бы заложить и душу. Чего стоит зыбкая призрачная душа, которую и близкий человек не может толком разглядеть в течение целой жизни, в сравнении с видимой каждому красотой? Сверх того, Ирина придерживалась идеи, что в прекрасном теле просто не может жить уродство души. Внешность — неразрывное прямое продолжение нравственного состояния. Как говорили древние, Mens sana in corpore sano. В здоровом теле — здоровый дух.
— Оставьте, мама, эти нежности, — буркнул Саша, взглянув на неё в отражении, поправил русые волосы, совсем не в родительские тёмные цвета, потому что его волосы были запрограммированы ещё до рождения, и продолжил сражаться с окаянным узлом.
— Я знал, интернус (1) из него построит мужика. Абсолютно правильно поступили, что отправили туда учиться, — заключил вошедший в комнату отец семейства Георгий Константинович Шамаев и встал рядом с Ириной, легко коснувшись её. Георгий любил свою жену, как любит старый император свой самый давний дворец, но были у него дворцы и поновее.
Невысокий. Немного пониже жены. Коренастый. Выглядел недурственно, по крайней мере когда при параде. Ладный серый костюм, с белой рубашкой и тёмным галстуком, идеально обрисовывал фигуру. Бритая голова, убраны остатки волос вокруг большой лысины. Якобы небрежная, наполовину поседевшая щетина — на самом деле тщательно ухоженная. Горбатый нос. Совсем чёрные кустистые брови, из-под которых он испускал цепкий угрожающий взгляд, спрашивающий “уж не вздумал ли ты бросить мне вызов?” Хищная мощь походки. Уверенное южное лицо, на котором изредка появлялось некое подобие саркастической улыбки, позволявшей его визави перевести дух, как по команде “вольно!” От Георгия исходил тот самый начальственный ранг, означающий наличие реальной власти и просто естественный навык повелевания людьми. Обычно окружающие его боялись и тотчас начинали лебезить перед ним, чтобы избежать гнева, стоило Георгию только появиться в их поле зрения. Если он молчал, то боялись ещё сильнее. Предгрозовой недоброй тучей довлел он над другими, вот-вот обещая разразиться громом.
— Фу, Георг, какой мужик? Ты как скажешь тоже. Вычеркни это ужасное слово из своего вокабуляра, — только жена не страшилась его, изучив за много лет повадки, она всё о нём знала, и то что он мучителен с мужчинами, и то что похотлив с женщинами. — Мужик — тот, кто садит репу, пьёт водку под забором. А наш Саша — настоящий принц. Необходимо срочно-срочно закатить блестящий бал и показать его Москве. Пусть весь свет завидует! Пускай невесты к нам съезжаются. Ведь на твоих шальных сестёр надежды у меня немного.
— У вас вырисовывается новая задача — как оженить меня теперь. Лишь только потому что мои сёстры не могут удачно выйти замуж? — повернулся к ним великолепным скуластым лицом Александр, будто рождённый для журнальных обложек, демонстрируя результат повязки галстука.