Ирина без лишних оценочных суждений подошла и начала умело переделывать узел холёными руками с прекрасным маникюром.
— А что, уж не такая и дурная цель, — притворно обижаясь, заметила она, но тут же запустила суггестивные интонации. — Ведь нужно постоянно думать о будущем. А оно, я считаю, начинается исключительно с крепкой семьи. Матримониальную карьеру тоже нужно строить, как и любую другую.
Закончив с галстуком и кратко заключив “так лучше” она прошлась к окну и посмотрела вдаль, словно заглянула в то самое будущее, про которое говорила. И слегка задумалась над своими же словами. Но ненадолго. Так как услышала дерзость Саши:
— Между прочим, многие из моих друзей поступают в военные академии, а некоторые пошли обычными рядовыми в армию.
— Вот это номер! Что за прихоть?! Юношеская бравада! — стремительно вскипел Георгий, никогда не умевший сдерживать эмоции. — Уж не хочешь ли и ты записаться?
— Отчего бы нет? Война — благородное дело. Тем более в наше непростое время для матушки-России. К военным нынче уважение со всех сторон. Такой пунктик в биографии потом может оказаться весьма полезным для общественного мнения, пиара.
Трудно было понять: мечтает ли он, дурачится или вполне серьёзно утверждает. В конце концов, у молодых всегда так — дурные фантазии вперемешку с планами.
— Ты шутишь? В своём ли уме? — ринулся Георгий Константинович подавлять сопротивление. — Должен ли я объяснять, что армия, тем более на вшивом солдафонском уровне, совершенно загубит твою жизнь? Даже если ты вернёшься оттуда живым и здоровым, ты потеряешь темп жизни. Какое, к чёртовой матери, общественное мнение? Про тебя здесь забудут через месяц. Забудут, так и знай! Всё важное делается здесь, в Москве, в голове страны. Пусть простоквашенные воюют, это их удел. Зачем, по-твоему, ввели официальные откупы от армии? Долг родине по-разному платится!
— Ох, сколько же презрения к обычным людям, у которых не хватает денег. Ты вечно их поносишь: то нормиками, то гиликами, то аутсайдерами, то эконом-классом. И не такое уж значительное время, хочу заметить. Я говорю о срочной службе, а не кадровой. Быть может, я наберусь там опыта. Мне не помешают пару лет самостоятельной тяжёлой жизни. Да, опасности, безусловно, будут. Но они меня не устрашат.
— Ты, верно, нас разыгрываешь, сынок? Это же война, — удивилась Ирина, подняв тонкие брови и даже разведя пальцами, она всегда недоумевала, настолько же мужеский род ведёт себя глупо, когда речь заходит о смертельном риске ради своих странных статусных игрищ, когда воевать нужно лишь с главным неумолимым врагом — временем, с этим пламенем, в котором сгорает всё живое. — Но… на войне ведь гибнут люди, становятся калеками. Зачем тебе такие ужасы?
— Кто надоумил тебя? — уже повысил голос Георгий. — Твои преподаватели промыли мозг? Надо будет продавить закон, запрещающий любую агитацию в интернусах. А то заняты неизвестно чем, никто за ними не смотрит.
— Никто меня не агитировал. А скорее отговаривали, если уж на то пошло. Мне нужно испытать себя. Подальше от дурацких церемоний и балов, — Александр, наконец, сорвал с себя тугой галстук и швырнул прочь. — Я хочу решать сам за себя, пусть даже это будет и ошибкой. Но моей. Понимаете?
— Нет, не понимаем, — парировал Георгий Константинович. — Что обо мне скажут, если я позволю родному сыну умереть вдалеке от дома от рук погонщиков ослов? Конечно же, нет. Ответ очевиден. Нет!
— Это мне решать, отец. Не вам. А мне.
— Ах, вот ты как заговорил?!
— Довольно, довольно! Успокойтесь оба, — вступилась Ирина, разряжая ссору. — Мы с отцом приготовили тебе сюрприз. Угадаешь какой?
— Нет. Я не обладаю телепатией.
— О! Поехали! Я тебе всё покажу, — тут же наполнился энтузиазмом Георгий Константинович, смекнув ловкий ход и внутренне похвалив супругу за быстроту такта, как же хорошо иметь такого союзника по жизни. — Мы вообще планировали позже… Но раз такое дело... Всё покажу прямо сейчас!
— А званный обед?
— К чёрту обед! Гостями пусть Ириночка займётся. Поехали! Потом заскочим куда-нибудь, покушаем. Ты же солдат! И сам говоришь, что ненавидишь посиделки. В седло, мой сын!
— Конечно, езжайте, — ободряюще напутствовала их Ирина. — К чему вам тут сплетни слушать и разные глупости. Езжайте сейчас же, проветритесь.
Не собираясь более и минуты, они спустились по широкой изогнутой мраморной лестнице в просторный холл в два этажа вышиной. Розовощёкий младший лакей-телохранитель Егорка энергично бросился им помогать, но Георгий Константинович отогнал его взмахом кожаной перчатки. Он не очень любил телохранителей, предпочитая надеяться скорее на любимый пистолет Sig Sauer, который носил при себе в плечевой кобуре, ежедневно упражняясь в стрельбе. Взяв в руки пальто, не надевая, они вышли на покрытую лёгким снежком вечнозелёную лужайку перед их необъятным домом, с эллинским фронтоном и колоннами. В Саше циркулировала юная горяченная кровь, позволявшая не опасаться холода, а пожилой отец не хотел отставать от сына, по-стариковски укутываться, и всем видом показывал что ему тоже комфортно на воздухе.