– Привет, Владимир, закажи ребятам для меня виски и это, пиво холодное разливное есть тут? И рыбки вяленной.
– Все будет, но попозже магазины спиртного в десять открываются или в одиннадцать, а насчет пива, Вас, Палыч не узнаю, совсем близко к народу стали… Сделаем, сегодня вечером зайду.
Через пару часов в дверь постучались, затем по традиции открыли, это оказался улыбающийся Серега:
– Доброе утро, Арсений Палыч, вот Вам пакет, еда, вода, виски, сигареты, пиво и рыба, все как Вы заказывали.
– Серега, проходи, выпьешь со мной?
– Извините, не могу Арсений Павлович, служба, – откланялся Сергей.
Сеня, нашел газету, ножик и порезал принесенную худую воблу кусками, затем выскоблил из них кишки, достал из пакета запотевшую полторашку пива, усмехнулся, глядя на запотевшую наклеечку «Гостовское», вторую заботливо припрятал в холодильник. Открытое пиво сначала норовило убежать из бутылки, потом наполнило кружку лишь на треть, добросовестно забив остальную часть посудины пеной. Сеня сморщился отхлебнул, а на вкус ничего, и послевкусие такое жигулевское конца восьмидесятых, когда пива можно было взять лишь с боем отстояв с канистрами очередь возле пузатых бочек. Пиво, приняв безысходность своего поглощения, на пену в таком количестве больше не исходило. После второй кружки, Сеня отдал должное рыбке и сигарете. Сходил в совмещенный бабулин туалет, стало совсем хорошо. Сеня вернулся на кухню, долил остатки первой бутылки, взгляд его внезапно остановился на кухонном углу с ликами святых – Господа Иисуса, девы Марии, Николая Чудотворца. Сеня воровато оглянулся, задернул штору на кухне, затем прошел в коридор, проверил запоры на двери, вернулся на кухню, встал на колени, креста на нем не было, и стал молиться. В церковь Сеня ходил, так как положение обязывало – первые лица государства обожали попадать в кадр в храмах, а вслед за ними туда правдами и неправдами пробивались их люди ближнего круга, включая Сеню. Так что молитва и церковные праздники превращались в светский раут – встречу людей одного круга, после которой можно было и получить одобрение своих действий от Начальника и провести деловые переговоры. В Бога, в глубине души своей Сеня верил – приятно верить, что ты не канешь бесследно, а продолжишь свое существование после земного пути. А Страшный суд, он будет потом. Грехи? Ну все мы грешны, безгрешные на небесах, грех не воспользоваться обстоятельствами и деньгами, которые идут прямо тебе в руки. Так что молитвы Сеня знал. Но сейчас, стоя на коленях на линолеумном полу, с полосками оцинкованной жести на стыках, на шести квадратных метрах кухни, панельной пятиэтажки, в каком-то самим Богом забытом районном центре, когда никто его не видит, перед ликами, напечатанными на дешевой бумаге, Сеня молился по–настоящему:
««Господи, услышь меня в этот час! К Тебе прибегаю, и Тебя молю, услышь меня, грешного и недостойного раба Твоего. Не оставь меня, Господи, приди ко мне и утешь мою печаль. О помощи молю Тебя, всемогущего и милосердного Господа нашего и Пастыря. Не оставь меня и раба твоего (имя) во тьме, не допусти падения и пропасти, освети путь мой и раба твоего (имя) и пошли спасение и Свет Свой тому, о ком прошу Тебя. Ради Девы Марии и Животворящего Креста, прости грехи наши и не оставь нас без Твоего заступления. Аминь».
Полегчало. Вскоре вернулась супруга, с пахучей земляникой на дне лукошка. Щебетала о своих впечатлениях, пугала клещами. Заварила вкусный чай. Его пили вприкуску со свежей земляникой, протертой с сахаром. Так прошел день. Вечером пришел Владимир, деловой, собранный:
– Арсений Палыч, завтра уходим! Пить не будем, и Вам не советую, ложитесь отдыхайте. Завтра с утра поедем все вместе по ягоды и на рыбалку, затем потеряемся в леске, место мы присмотрели, дождемся темноты и часов эдак в 11, за час до полуночи, тихонько прогуляемся пару километров до свободной страны. С той стороны нас будут ждать. Переночуем в Новотроицком и, дай Бог, послезавтра к вечеру будем в Астане или, как там она сейчас у них называется. Я вот вам костюм лесной принес и сапоги. Давайте, ложитесь спать.
Меряли на Сеню костюм, супруга смеялась над его нескладностью. Заснуть долго не могли. Тихонько разговаривали. Наконец угомонились. Сеня захрапел первым. Супруга поцеловав его в лоб, заснула следом.
Встали сами, рано. Пили кофе. Облачались в рыболовов и ягодников. Наконец в дверь постучали, зашел улыбающийся Серега: