- Слушаю, слушаю, - ласково приободрил комиссар. – Всегда интересно узнать, во сколько тебя ценят.
Хитченс побагровел – не любит, язвительно усмехнулся про себя комиссар. Однако старик быстро взял себя в руки:
- Я слишком уважаю вас, бантустанский мальчик, чтобы вульгарно покупать деньгами, властью, гарантиями того, что за вашей спиной в Департаменте не произойдет небольшой дворцовый переворот… Кстати, для такого сценария у нас все готово, но раскол в Департаменте сейчас крайне опасен… Я даже не прошу вас отказаться от условий вашей сделки с Ченгом, в чем бы она там ни заключалась. Но что вы скажете насчет возможности спасти мир?
- Интересно, - протянул и в самом деле заинтересованный комиссар. – Такой взятки мне еще никогда не предлагали.
Или предлагали? – вклинился какой-то ехидный внутренний голос. Предлагали, а ты, дурак, согласился с разбегу? Ну надо же, Грузовик, штатный спаситель несчастного мира!..
- Вы, конечно, знаете о Побежденных… о Крысах и о том, что мы за этим стоим? О том, что каждый из нас готовил в санитарных зонах небольшую, но грозную армию на случай… вот таких заварушек?
- Догадываюсь.
- Так вот, комиссар, мы теряем над ними контроль. Очень быстро.
- Продолжайте, - комиссар посерьезнел.
- Мы знали… точнее… не знаю, чувствовали, догадывались, что там существует некая сила, некая воля, более значимая, чем наша. Некая персона, которая до поры до времени не считала нужным как-то себя обозначить или проявить.
- А теперь, значит, сочла?
- Сочла. И более того, по некоторым данным готовится выйти на контакт со Спящим – с тем самым, на которого открыл охоту ваш друг Ченг. Вы хотя бы понимаете возможные последствия?
- Нет. Но догадываюсь, что вы от этого ничего хорошего не ждете.
- А вы? Биоматериал, предоставленный сам себе – хуже, направляемый кем-то, чьи намерения нам неизвестны – вы представляете, чем это может кончиться?
- Вы предлагаете мне убрать говно за вами? Устроить массовую зачистку санитарных зон?
- Мы предлагаем куда менее радикальные варианты… уборки. Интересующая нас – да и вас – персона сейчас находится где-то в зоне ваших действий. Не обязательно даже устранять ее, хотя, не скрою, желательно. Просто вашим людям она может оказаться не по зубам. Главное – не допустить ее контакта со Спящим. Локализовать ее мы поможем. Возьметесь?
- Я подумаю.
- Поймите, комиссар, на раздумья у нас с вами просто не осталось времени…
Хитченс, похоже, собирался что-то еще объяснить – но внезапно пропал в метели помех. Комиссар хмыкнул почти с облегчением: кто бы ни контролировал Крыс, но радует, что какой-то контроль есть. Радует, что эту личность можно локализовать. А дальше, как выразился друг Шестиглазый, разговоры разговаривать.
Вирт-бар на Мю Змееносца
Агентурист терпеливо ждал – и ждать в кои-то веки было приятно. Здесь он чувствовал себя на удивление спокойно, хотя все вокруг было явственно чужим. Были вокруг какие-то люди, были обрывки разговоров, вроде, даже негромкая музыка – но все это было отдельно, а он – отдельно. Сам по себе, никому ничем не обязанный.
Не расслабляйся слишком-то, ворчливо подстегнул он себя. Браннеру (или Макфолу?) зачем-то было надо, чтобы ты здесь оказался. Из Департамента тебя пока никто не увольнял, твою присягу гражданина не аннулировали, так что вольный стрелок или беспечный турист из тебя, мил-человек, никакой. Твоя задача – увидеть, услышать и вернуться. Вот только что увидеть и что услышать? И будет ли, куда возвращаться?
- Если присяду, потанцевать звать не станешь? – чуть насмешливый девчоночий голосок. Само создание – рыжее и конопатое, Дюймовочка в стильном комбезе, небрежно опиралось кулачком о матово-медовую поверхность столика. Что-то странное в ее речи, машинально отметил шпион.
- Садись, конечно, - он вскочил, чуть преувеличенно изображая галантного кавалера, отодвинул стул.
- Ах, как мило! – создание изобразило книксен и скользнуло за столик. – У вас что, в Департаменте все такие?
Английский, сообразил агентурист, вот что озадачивает. Не танхуа, не слэнг окраин Городов – чистый, подчеркнуто правильный английский.
- Что, так заметно? – усмехнулся он, усаживаясь. Ни тревоги, ни раздражения не было – разве что любопытство.
- Чутье, - Дюймовочка постукала себя пальчиком по кончику курносого носа. А истинный облик у нее другой, совсем другой, - как-то очень отчетливо понял шпион. И она старше, причем всерьез. Старше меня – и совсем другая. Но профессиональные рефлексы словно отмерли напрочь – вместо привычной настороженности он по-прежнему чувствовал лишь благожелательное любопытство. Он помаячил официанту, принял с подноса два бокала коктейля: