Комиссар Колин, Бантустан-18, санитарная зона
- Господин комиссар, - голос, искаженный помехами, едва пробивался сквозь туман чужого – чуждого! – вирта. – Господин комиссар, прошу ответить!
- Слушаю, - язык и губы были как чужие, в ушах звенело – видение Маркуса давалось дорого, очень дорого.
- Докладывает старший дежурный орбитального наблюдения инспектор Репски. Челнок, потерпевший катастрофу поблизости от орбитального телескопа NX4812, идентифицирован как личная яхта шефа СБ «Соляриса» Аронсона. Причина взрыва устанавливается, предположительно, судя по волновому спектру – разрушение маршевого двигателя. Траектория показывает, что челнок незадолго до взрыва покинул данный объект.
- Благодарю за краткость, инспектор Репски, - что ж, космические силы остались лояльны – это не могло не радовать. – Вы не могли бы выяснить для меня еще кое-что?
- Все, что в наших силах, господин комиссар.
- Вы не знаете, Хитченс был с ним?
- Боюсь, сейчас это уже невозможно установить, господин комиссар, - несмотря на помехи, смущение в голосе дежурного было очевидно. – Боюсь, это придется выяснять через агентурный отдел…
- Был, - коротко сообщил своим ржавым голосом Маркус за плечом комиссара. Тот чуть не вздрогнул – оказывается, эта орясина еще и перемещаться умеет совершенно бесшумно! – но сдержался.
- Кого еще поставили в известность?
- Пока никого. Извините, господин комиссар, ввиду важности события я позволил себе проигнорировать обычную цепочку и обратиться к вам напрямую? Следует ли мне…
- Нет, - решительно оборвал шеф Департамента. – Ни в коем случае не следует. Более того, запрещаю вам отвечать на любые запросы об инциденте, кроме моих личных. С этого момента и впредь до особого распоряжения вы подчиняетесь мне непосредственно – и более никому. Вы меня поняли, старший инспектор Репски? Колин связь закончил.
- Есть, господин комиссар, - растерянность в голосе дежурного не исчезла, но как бы съежилась. – Репски закончил.
Комиссар вдруг осознал, что машинально охлопывает карманы в поисках сигарет, вспомнил, что бросил курить еще лет двадцать назад, тяжело вздохнул и уселся на пластбетонный блок, невидяще глядя перед собой. Вот оно, значит, как… «Старшие братья» - Аронсон и Хитченс – погибли, Ченг – то ли вернется, то ли нет, а «младшенькие», Матье с Янковским, под шумок дербанят их империи. И ничего хорошего в этом нет.
Прежде всего, вести дошли до них раньше, чем до самого комиссара, а стало быть, либо они сами все это организовали, либо имели инсайдерскую информацию? Да тьфу ты, они ж оба видуны, хоть и из «младшеньких»! Что с твоими мозгами-то нынче, Грузовик?.. Ладно, с этим ясно, а дальше? Все равно ничего хорошего. Явно не по себе кус пытаются отгрызть, в дочерних и внучатых компаниях корпораций тоже не дурни сидят, и простая смена руководства для них – тьфу, по-любому отпочковаться захотят, пусть и на правах новых «младшеньких». И в каждой-то своя СБ со своими измененными, вооруженная не хуже департаментских… Войной пахнет, и добро бы одной, а не добрым десятком мелких таких войнушек, паскудных и кровавых.
Он тихо выматерился сквозь сжатые зубы. Сейчас ох, как пригодилось бы содействие Ченга или Шестиглазого, а они усвистали из этого мира делить мир виртуальный… подельнички хреновы. Ну, тогда не взыщите, зло подумал он. Уговор – уговором, но порядок – порядком, и опираться я буду на тех, кто под рукой. Мое дело – соблюдать хоть видимость закона, каким бы он ни был, а волна масштабного рейдерства уж ни при каких обстоятельствах законной не является, так что не обессудьте. Вот только… как и с кем этот самый порядок-то наводить?
- И чего сидишь, как на собственных похоронах, Грузовик? – рядом материализовался до противности неунывающий Герш. – Может, случилось чего – ну, кроме Конца Света?
- Сам не слышал? Или не видишь? Мне как-то всех придурков по углам развести надо, пока они кровь лить не начали, а людей у меня… Эти два гаврика, «младшенькие», они же, считай, вместе с моими замами и треть личного состава к себе перетянули и друг на дружку натравили!
- И что?
Комиссар только вздохнул. Вся команда пристроилась под каким-то козырьком, вроде бы, не грозившим обвалиться, выложенный из кармана голопроектор сиял на манер костра, хотя, ясен перец, и не грел ни черта. В потоке сообщений как-то наступила пауза, дождь шуршал лениво и монотонно, и даже не верилось, что там, за темнотой, вот-вот начнется – да что там, уже началась! – молчаливая, ожесточенная резня. Даже пара спецназов, уж на что привыкли начальству на глаза не лезть без надобности, и те придвинулись поближе. И даже Маркус снизошел.