- «И, возведя Его на высокую гору, диавол показал Ему все царства вселенной во мгновение времени, и сказал Ему диавол: Тебе дам власть над всеми сими царствами и славу их, ибо она предана мне, и я, кому хочу, даю ее; итак, если Ты поклонишься мне, то всё будет Твое»[1], - несколько напыщенно продекламировал клоун. – Не высоко ли замахиваешься, девочка?
- Не знаю, не знаю, - Страшила говорил нарочито легким, почти шутливым тоном, но те, кто собрался в этом вирте знали его слишком хорошо, чтобы обмануться. – Я вот свое постылое тело, старое и дряблое, люблю холить и ублажать – я существо приземленное, и до горних высей мне, как… Ну а потом, если ты еще не забыла, здесь мой дом, - закончил он неожиданно жестко. Повисла неприятная пауза.
- Наш дом, - негромко поправила Сандра.
- Дом, ага, - татуированный гигант потянулся всем телом. – И девки тут живые, а не виртуальные. И с бухла и «бродяги» вполне реально мозг выносит… Так что – не, ребята, свою шкурку я на произвол судьбы не брошу…
- Наш дом, - согласился Страшила, потом всем телом повернулся к селяночке. – Но ты, Джен, права. Это соблазн. И, кажется, я знаю выход.
- Не томи уже, - буркнул тощага.
- Так вот, - старый вирт-актер говорил медленно, словно через силу. – Никто, надеюсь, не сомневается, что у нас, вирт-мастеров, будет неслабое стартовое преимущество? И нам придется… употребить его, чтобы остудить излишне горячих и вернуть в буквальном смысле на Землю увлекшихся.
- Самим, что ли, Контролем заделаться? – скривился гигант.
- Или действовать вместе с Контролем.
- С этими… Ты серьезно?
- Хан, таким серьезным ты меня еще не видел и дай-то бог, не увидишь. То, что плывет нам в руки – не игрушка, а серьезный инструмент. Возможно, страшный. И платить за него придется по полной – но не кому-то вовне, а себе самим. Так что подумайте, ребятишки – пока есть последняя возможность отвалить.
- Да ладно, подумали, - брюзгливо проворчал тощий после паузы. – Дальше-то что делаем?
- А дальше – осталось немного, но зато самое трудное. Ладно, мастерюги, собрались, ощетинились – и работаем!
[1] Лк.,. 4. 5
Глава 18
ГЛАВА 18
Хельги, вирт-пространство
- Так что там насчет платы дьяволу? – это все Шестиглазый не унимается, как вы поняли. И чувство такое, словно мы с ним один на один посреди этого дурацкого вирта с каменистой пустыней и немудреной попевочкой ветра. Ни компания наша никуда не делась, ни воинство виртуальных клонов, ровной линией стоящих поодаль, еле различимых – в мареве? в каком-то цифровом мороке? – а все равно мы тут с ним одни, щит на щит, взгляд на взгляд. Из штучек Контроля, не иначе.
И хотите верьте, хотите нет, а только не удержался я, заржал в голос – аж сам удивился:
- Значит, говоришь, дьявол? С рогами, копытами, хвостом? И серой воняет, да? Ни хрена ты, братуха, в дьяволах не петришь! Это ж твои молодцы ежемесячно душу с нас требуют… типа, на анализ. На вскрытие. А с нашего дьявола и цифровой копии довольно. Ну и кто из вас хуже?
- Ты не понимаешь…
- Да нет, это ты не понимаешь, - а веселье как накатило ниоткуда, так и схлынуло в никуда. – Мы этим… деятелем, существам, программам, или как их там… в общем, парням оттуда, нужны именно как МЫ. Вот такие паскудники со всей своей глупостью, подлостью, слабостью дрянью и сранью – но, видно, не все мы еще растеряли, не все променяли на гражданский паек, простебали бездарно в этих ваших Концах Света, заказных виртах и прочей чешуе. Мы еще способны кого-то и заинтересовать, и увлечь, и горем-радостью поделиться так, что их, совершенно чужих нам, непонятных, пронять до косточки, заставить поверить. Чтобы они захотели – как мы: любить, рисковать, бороться, ненавидеть, творить…
Шестиглазый только глазенки за стеклами очков (простых! И тут обманка!) удивленно таращил. Да я и сам от своей речуги, честно, прифигел малость. Ну сроду я такую пафосную чушь не то что сам нести – слушать не мог! Да и слова-то все какие-то… не мои, что ли, а словно из тех вот самых старых книжек, что мне читать доводилось, а я просто играю роль, играю кого-то из героев… Впрочем, чего б вы от меня хотели – актер он и есть актер, всю свою жизнь играл, так что ж теперь стесняться-то?