- И что?
- Их всех убили. Некоторых – не просто убили… Наше… общество не прощает стремления к справедливости – и оно, в общем, право: любые попытки установить справедливость на земле кончались большой кровью… Но дело не в том: уговаривая их вернуться, я где-то в глубине души знал, чем все кончится – пусть и без подробностей. Моя ложь им дорого обошлась.
- Погодите… То есть, вы считаете, что скажи вы им правду, повернулось бы как-то иначе? Да все было б так же – только к их трупам добавились бы трупы команды – а пожалуй, еще и ваш.
- Не в том дело, - кажется, он головой покачал. – Я не берусь гадать, как бы оно могло обернуться. Я оперирую фактами, а факты таковы, что эти смерти оказались прямым следствием моей лжи.
- Гордыня, капеллан… Сдается мне, там кое-кто кроме вас потрудился.
- Это неважно.
- Ладно, допустим… То есть, вы хотите сказать, то, что вы здесь, с нами – это некое ваше личное искупление?
- Нет, - жестко отрезал он. – Просто я считаю, что осознанное бездействие хуже осознанной лжи. Так что это мой долг – быть сейчас с вами. Не перед Ним – перед самим собой.
- Так и представляю вас на кафедре где-нибудь в Бантустане… - зря это я, конечно, но удержаться трудно. – Я там без малого двадцать лет прожил, и никого из ваших что-то повстречать не случилось. Ваши как-то больше по другим местам окормлять предпочитают…
- Это не только моя боль, - ч-черт, и ведь не врет, по голосу слышно, что ему действительно больно за то, что было и то, что есть. И понесло ж меня… Быстро, скажу я вам, ваш приятель Хельги наловчился в чужие раны пальчиком попадать…
- Извините.
- Не стоит. Давайте лучше спать.
- Давайте.
Комиссар Колин, Департамент Безопасности, Бразилиа-Нова
- Ну и как ты себе это представляешь? Вот это вот твое действие на опережение? Вот просто взять полдесятка катеров – и весь Бантустан разутюжить до ровной площадки?
Сарказм давался плохо – желудок снова напоминал о себе тупой, ноющей болью. Дружище Шестиглазый покачал головой – совершенно серьезно:
- Вчера-позавчера бы еще сработало. Сегодня… Сегодня это означает войну. Механизм Конца Света уже запущен, Бантустанам в нем серьезная роль отводится, границы на какое-то время окажутся прозрачны…
Комиссар уставился на друга детства, ушам своим не веря. Ай да Шестиглазый, ай да стратег!.. Контроль, понимаешь, Снов…
- Слушай, ты это что – серьезно все? Насчет вчера-позавчера, насчет того, что сработало бы?..
- Сам не знаю, - развел руками Мастер Контроля Снов. – Может, просто от страха плету, что на язык лезет.
- От страха, - хмыкнул комиссар. – Все бы так боялись.
- Все так не могут, - сокрушенно покачал головой Шестиглазый, и комиссар с облегчением перевел дух. Пришел в себя друг-приятель, раз издеваться начал, стало быть, точно пришел.
- Ладно, давай снова. Как ты себе всю эту операцию представляешь? Я вот своими полицейскими мозгами – ну никак. Своих ореликов пускать на прочесывание – они такого наворотят, век не отмоешься…
- Нет уж, - с неожиданной твердостью отрезал Шестиглазый. – Никаких ореликов. Забыл, что с твоими на «Седьмом небе» сделали?
- Забудешь тут, как же… - комиссар зябко поежился. Мясника и его группу после он видел только в записи (один из человечков все-таки скинул ему отчет) , да и то коротенький фрагмент – но ему хватило.
- Моя вина, - тихо и жестко произнес друг детства. – Я должен был предвидеть…
- Слушай, так у меня ж не только измененные, у меня и нормальные опера есть.
- И кто из них знает Бантустан? Наш с тобой Бантустан, Грузовик?
- Н-да… Слушай, так ты говорил, Ченг уже кого-то там послал по душу актеришки? Кто нам мешает просто дождаться…
- Ты так доверяешь Ченгу?
- Я думал, ты доверяешь.
- Не сейчас. Не в таком деле. Он ведь может и посчитать, что триумвират ему ни к чему, если сам управится. Или просто захочет единолично прибрать к рукам… того. Он единственный, кто действительно на это способен.