Так что поживем еще, братуха. Только ти-хо…
Хельги, Бантустан-18, санитарная зона
Вот вы знаете, как предвидение работает? Чисто по ощущениям? А работает оно так: представил ты себе, некую неприятность, скажем, что с тебя штаны свалились, смотришь – а ты уже без штанов… Не знаю, как там видуны все это чувствуют, а со мной вот именно так все и происходит. Ну, вы уже догадались: снился, значит, вашему приятелю Хельги сон про Крыс, просыпается он…
…а сон-то и продолжается.
В общем, конечно, не совсем так. Просто когда тебя будит свет мощного фонарика, направленного в лицо, хочешь не хочешь, а сообразишь: неправильно что-то в ситуации. А если при этом еще и голоса вокруг – тихие, деловито-насмешливые, сквозь зубы с присвистом, и ты, ослепший, не видишь – чувствуешь в окружающей тьме бесшумные, экономные движения, неразличимые на слух шаги, и пахнет тьма острым потом, кожей и смазкой – поневоле испугаешься. А уж если при этом тебе под подбородок упирается нечто острое и холодное – тут и вовсе в штаны наделать впору.
В общем, нерадостное продолжение нерадостного сна. Но окончательно я проснулся, когда где-то рядом вскрикнула Анна. Вскрикнула – и замолчала, словно ей рот зажали…
- Ти-хо, мягонькая… - голос молодой, чуть гнусавый.
- Ну, который тут?..
- Разберутся. Точно, что не девка…
Луч фонарика убрался наконец, давая проморгаться. Да, влип ваш приятель Хельги в очередной раз… Представьте себе картинку: за выбитыми в незапамятные времена окнами блеклый, выцветший рассвет занимается, брошенный цех размером с небольшой аэродром, а вокруг мельтешение фонариков, тихое движение и тихий смех, и угадываешь за этим движением и смехом человек семь-восемь – молодых, остро пахнущих, хищных, словно танцующих под неслышимую музыку... Крысиный танец раз в жизни увидишь – потом и захочешь, так ни с чем не спутаешь.
А тот… нет, та, что у меня нож на горле держит – девчонка совсем, лет, может, пятнадцати. Прямо как та Крыса моих снов, и пахнет почти так же – хотите, верьте, хотите – нет, но у меня, несмотря на обстоятельства, зашевелилось даже…
- Что вы… - это капеллан, кажется.
- Молчи, дядя, целее будешь…
Так, двое Крыс с нехилыми перышками Гремлина придерживают, и тот, хоть глазищами сверкает, но рыпаться не рискует – правильно, между прочим, делает. Еще один Крыс – молодой, даже под гримом видно, что прыщавый, Анну за руки держит, ножичком у нее перед глазами играет… А она как-то странно спокойна – не ступор панический, а именно спокойствие, и взгляд словно в себя. Что-то, похоже, углядела, какое-то прозрение на нее снизошло. Капеллан наш уже на ногах, ладони выставил в знак мирных намерений, а напротив него еще одна девчонка, тоже гибкая, как хлыст, с перевязью через плоскую грудь – а на перевязи штук шесть широких, почти в ладонь, метательных ножей, да еще один в руке так и мелькает.
Ага, а вот и Маркус – и никто его не «опекает». Стоит себе в сторонке с таким видом, будто не касается его это, а Крысы, хоть и перешучиваются свистящим шепотком, но его все же как-то сторонкой обходят. Делают вид, будто и нет его здесь… Интересно получается – он же, вроде, одним из караульщиков был? Хотя Крыса на своей территории любого караульщика сделает – он и не заметит…
- Поиграемся, братва? – весело Крысам, лопухов заловили, смех – тихий, шипящий какой-то, эта, с перевязью, даже колесом прошлась от удовольствия… И вроде бы бояться надо, а вашему приятелю Хельги отчего-то не страшно совсем – или это вместе с имплантом, с куском меня последний страх выжгли?.. Наблюдаю себе как со стороны – сходятся крысы, рассыпаются, все молоденькие парнишки с девчонками, ножи в руках мелькают-пляшут, лица под гримом… цвет толком и не разобрать. Черно-зеленый?.. Да нет, быть того не может!
Я и не услышал ничего, а по Крысиному скопищу словно рябь пробежала, и веселье как-то увяло. Гибкая даже метательный нож наизготовку взяла – мол, только дернитесь, будет ваш. Из полутьмы, откуда-то из глубины цеха еще одна фигура появилась – высокая, но женская явно, скользящий Крысиный шаг, смертоносная повадка. Вот, значит, кого они ждали, кому решать – жить нам или…
- Все здесь?
Лица я не видел, а на фигуру все Крысы этого клана похожи, все худощавые, в кости тонкие – но голос!.. Хоть и разговаривает так же, как и прочие, полушепотом – но спутать нельзя: низкий, грудной, с легкой хрипотцой, прямиком из моего сна пришедший. Тот, что я все эти годы забыть старался, да так и не забыл. Я, верите-нет, это не понял даже – почувствовал. Уж не знаю, каким местом.