Интерлюдия. Бантустан-18, санитарная зона
Он лежал на узкой лабораторной кушетке, заложив под голову левую руку, щупальце отбивало на согнутом колене еле заметную дробь. Глаза были закрыты, но сон не шел. Не то что бы он так уж нуждался в том, чтобы выспаться – просто хотелось на какое-то время отключиться от сомнений и скверных предчувствий, забыть о них, сделать вид, что их нет.
Нет, сомнения ему не были свойственны, как и муки совести – был церен[1], можно сказать даже, гири, го-он то хоко[2], и это перевешивало все остальное. И нынешние колебания вряд ли могли заметно сдвинуть чаши весов – но они были. И это было для него новым и неожиданным.
Дело даже не в том, что Старшая могла потребовать у него уплаты долга в любой момент и в любой форме – в конце концов, этот долг лежит на нем и не бесчестит господина. Но сейчас ему впервые предстояло охотиться на кого-то из своих. Из Побежденных. Пусть низших, пусть чужих – но не более чужих, чем люди из выращенных городов. Охотиться, допрашивать – и убить.
Убивал он спокойно, но без всякой охоты. Оставил в живых того смешного толстячка-агента – не из жалости, просто потому, что не было прямого приказа. Да и необходимости тоже. Конечно, следовало подстраховаться – но оставлять за собой труп в «гражданской» зоне не входило в его планы. Да и что может сделать этот жалкий человечек? Предупредить своего актера? Не рискнет – на прощание пришлось его вежливо, но крайне серьезно пугнуть. И, кажется, человечек понял, что угроза не пустая.
Он вдруг поймал себя на том, что словно оправдывается перед собой – и грустно улыбнулся своим мыслям. Возможно, пора просить хозяина отпустить его на покой. Если у тебя появились такие сомнения, ты плохой работник. Он же привык быть хорошим работником.
Комиссар Колин, Бантустан-18
Если есть на свете что-то вечное и действительно стоящее – так это неяркое солнце сентября, желтые листья на дорожках парка, ласковый ветерок… даже если это всего лишь Бантустан.
Вот только неяркая, ласковая осень Бантустана не радовала двоих, приткнувшихся на лавочке в относительно тихом уголке парка. Не волновали их ни нахальные толкачи, ни подростки с повадками мелких хищников, ни прошедшая мимо, зазывно качая бедрами, проститутка – приближался вечер, время охоты…
Впрочем, и Бантустан не замечал их – двух немолодых усталых мужиков, чувствующих себя совершенно потерянными. Не чужаки, но и не свои, не добыча, но и не хищники – так, ни то, ни се. Сидят себе – и ладно, пускай сидят…
Тот, что слева – маленький, сухощавый, в вытертом камуфляже – покрутил головой, массируя затекшую шею:
- Все, Грузовик, я сдаюсь. Кто-то нас водит кругами – и я даже знаю, кто.
- Маркус? – безразлично спросил правый – грузный плечистый дядька в потрепанном черном плаще. На собеседника он не глядел, знай себе ворошил желтые листья носком стоптанного берца.
- Если бы, - маленький скривился, как от зубной боли. – С ним одним я бы как-то сладил, пробился бы… Не пускают меня, понимаешь, Грузовик? Меня. Не пускают.
- Понимаю, - с прежним равнодушием кивнул грузный, не поднимая взгляда от шуршащего желтого ковра.
- Понимает он… Как был тупым копом, так и остался. Ты хоть представляешь, что это такое – кого-то из нас, из Контроля, со следа сбить? Кем для этого быть надо?
- Ну и кем?
Маленький набрал в грудь воздуха, словно собираясь высказать грузному все, что о нем думает – и не высказал, шумно выдохнул, поник, тоже в землю уставился:
- Они где-то рядом, Грузовик. И наш клиент скоро окажется в своем вирте. В домике. А в закрытый вирт даже я не пробьюсь. Как он без импланта туда влезет – не пойму, но влезет, сто процентов, уж это-то я чувствую, и тогда будет поздно. Для всего, что мы там задумали. Опоздали мы с тобой, Грузовик…
Тот, кого назвали Грузовиком, хмыкнул, с хрустом потянулся:
- Так значит, говоришь, опоздали?
- Опоздали…
- Так значит, говоришь, тупой коп?
- Ага. Тупее не бывает, - во взгляде маленького, устремленном на приятеля, зажглись искорки веселого интереса. – Что ты там придумал?
- Я придумал действовать как тупой коп, - Грузный поднялся, ухмыльнулся. – Учись, пока я жив, мудрила!.. Ну, чего расселся? Поднимай задницу, тараканья немочь – и ать-два, шагом марш за мной!
Бантустан-18, санитарная зона
Полумрак и ржавый туман, и Крысиные шепотки-смешки в этом тумане – почти неслышные, но именно потому отчего-то кажущиеся обидными и насмешливыми. Обиталище Крыс в Санитарной зоне – совсем не то место, что хотелось бы разглядывать, да и опасно это: решат, что не просто так разглядываешь – а там разговор короткий…