- Объяснитесь.
- Господин комиссар… Мне трудно это объяснить, но за этой встречей я чувствую нечто чужое и тайное. Прорыв в такие области, куда лучше бы не прорываться, потому что последствия непредсказуемы совершенно. Поэтому лучше максимально ограничить число посвященных – с вашего позволения, я отберу для участия пять-шесть человек, но лучших. Будущее… вариативно, и если прорыва не случится, отпадет нужда в крайних мерах. В противном случае я намерен нейтрализовать всех участников предполагаемой встречи.
- Всех?! Маркус, вы с ума сошли? – комиссар даже привстал. Впервые на его памяти куратор спецопераций выдал такой длинный монолог – и в первый раз за все время совместной работы мелькнуло в нем нечто человеческое, пусть даже это «нечто» было всего лишь страхом и растерянностью. Да, крови этот… человек?.. не боялся, но к радикальным мерам прибегал крайне неохотно, полагая их нерациональными.
- Согласен по завершении операции на любые взыскания. Но сейчас она полностью на моей ответственности, - в голосе помощника, обычно сухом и монотонном, звякнула сталь, хотя сам он больше всего напоминал сейчас аллегорическую фигуру «Умножающий познания умножает скорбь». – Поверьте, господин комиссар, так будет лучше. Если ничего не случится, я ограничу свою активность исключительно личностью Гремлина.
- У вас что, есть люди, способные взломать профессиональный вирт?
- С вашего позволения, господин комиссар, я не буду посвящать вас в детали. Тогда в случае… непредвиденных вариантов вы сможете присягнуть, что не знали об этой операции.
Комиссар, не удержавшись, удивленно сморгнул – уж такого-то проявления чувств от этого ходячего компьютера он точно не ждал. Скорее уж небо рухнет, чем Маркус будет играть в благородство. Похоже, все действительно обстоит так, что хуже некуда…
- Добро, - согласился он после тяжелого раздумья. Злорадство как-то незаметно испарилось, сменившись смутной, но грозной тревогой. Впервые на его памяти Маркус темнил, и темнил всерьез. Что ж, стало быть, придется озаботиться тем, чтобы за куратором спецопераций было кому приглядеть во время акции. Все это пока еще не проблема, попытался успокоит себя комиссар. Вот только предчувствие от этого никуда не делось. Очень, очень скверное предчувствие…
Станция концерна Солярис, сектор Бета
- Святой отец… - сильный, чуть хрипловатый голос.
- Николас. Просто Николас.
- Как угодно. Должен вас предупредить – я не доверяю ни вам, ни вашей… организации.
- А это уже как угодно вам, - в негромком голосе не прорезалось даже тени сарказма. – Если моя, как вы изволили выразиться, организация узнает о моем присутствии на этих переговорах, боюсь, лишением сана мне не отделаться.
Молчание.
- Меня, в свою очередь, удивляет ваше здесь присутствие, - не дождавшись ответа, снова заговорил негромкий. – Вы ведь, кажется, предпочитаете несколько иные… методы? Или предполагаете использовать наработки нашего любезного хозяина в качестве оружия?
- Не отвечу, с вашего позволения. У нас еще будет возможность побеседовать о моих… предпочтениях. Скажите, это ведь вы уговорили группу Доктора отпустить заложников и сдаться? Пошли один на захваченную станцию…
- Извините, я не люблю об этом вспоминать.
- Да уж, - в хрипловатом голосе – неприкрытая злая насмешка. – После того, что потом сделали с Доктором и его людьми…
- Это одна из причин, почему я здесь.
- Ладно. Не хотел вас обижать. Просто вот вы, убежденный миротворец, человек, как я понимаю, искренне верующий – и вдруг связываетесь с видунами, какими-то девицами с наклонностями медиума, нашим любезным графом – полагаю, вам известно, в каком направлении он ведет свои разработки? – и наконец, со мной… Неужели рассчитываете меня переубедить?
- Не рассчитываю. Надеюсь – возможно.
- Ну-ну… Ладно, не обо мне речь. Ведь согласно вашей вере, все это мерзость, скверна – и видуны, и медиумы, и мои, как вы тут выразились, методы, и вирт как таковой вашей церковью осужден как посягательство на прерогативы Творца… Так чего ради вы решили во все это окунуться?
- Вы говорите не о «скверне» - о людях… Впрочем, и мои мотивы мы еще сможем обсудить в более подходящей обстановке.
- Неужели в вирте? Там, где даже внешность себе можно сочинить по вкусу?
- Пожалуй. Как ни парадоксально, но под маской мы более откровенны.