- Забыл? – усмехнулся комиссар. – Я тупой коп, думать мне по уставу не положено. Это ты у нас… мыслитель.
Шестиглазый только неопределенно хмыкнул в ответ. Он тоже словно помолодел лет на двадцать, в прищуренных глазках – охотничий азарт, на губах опасная улыбочка. Ох, скушают тебя, господин Ченг, со всеми твоими способностями и электронными штучками-дрючками, со всеми твоими агентами, будь у них не одно щупальце, а десять… Правда, прежде, чем Ченга кушать, предстоит разобраться с Маркусом и теми, кто у него на подхвате, предстоит найти и окончательно разъяснить актеришку…
В десять минут Бур, конечно, не уложился, но толстой задницей пошевелить ему все же пришлось. Вычислили Маркуса его ребятишки. И чужаков вычислили. И все – на старом книжном складе в Нижнем квартале. В одной, так сказать, коробочке… Правда, хорошо это или плохо – черт его ведает. И один Маркус, ежели вразнос пойдет, может натворить… О том, что может натворить Маркус комиссар предпочел не думать. Чтобы этакая глыба вселенской скорби пошла вразнос?.. Чушь, абсурд, ерундистика!
Выделенное Буром сопровождение – пара крепких, плечистых ребятишек (и рождаются же такие в Бантустане!) – поглядывало на комиссара с каким-то опасливым восхищением. Как же, Грузовик, живая легенда Нижнего квартала, выбившийся со дна в десятку самых значимых людей планеты!.. Такое внимание одновременно и раздражало, и льстило. Здесь и сейчас – больше все-таки раздражало. Отберу я вас у Бура, пацаны, усмехнулся про себя комиссар. Мне в Департаменте преданные ребята во как нужны – урожденным гражданам веры нет, уж больно легко они покупаются. Что на кредиты, что на лозунги…
Ту пару, что сейчас на непосредственной поддержке в санитарной зоне, комиссар в свое время тоже вытащил из местной полиции Бантустанов – Одиннадцатого, где было очень жарко, и Девятого, где было очень холодно. И, в общем, не жалел об этом. По крайней мере, не подсидят парни, да и в начальство не рвутся. Да и куда им рваться-то – с таким набором имплантированных «игрушек» максимум, на что можно рассчитывать – серв-гражданство класса С. Сам с такого начинал… А эти, урожденные, так старательно пытаются показать тебе, что ты для них не второй сорт, что аж тошно становится. Ладно, оборвал поток воспоминаний комиссар, не время и не место. Сосредоточился, Грузовик!
Третий сопровождающий, Буров стукачок, потрепанный жизнью хлипкий толкач с дурацкими вислыми усами, явно нервничал. А может, и не нервничал, а просто дергался на отходняках. Ну, понятное дело, коли спалится – ничего хорошего парню не светит. В бетон, конечно, местные братки его закатывать не станут, особенно за чужака Маркуса, который здесь всем никто и звать его никак. С местной полицией стараются не ссориться – все же свои, не муниципалы и не наш брат, департаментские… А вот то, что из каждого второго бара мужика на пинках потом вынесут – это да, это реально.
…И вот он, пошел родной Нижний квартал. Дома неимоверно старые, еще до Первой глобализации построенные, облупившиеся, но все равно красивые какой-то почти нездешней красотой, плавные линии фасадов, лабиринты проходных дворов за низкими арками… Развалилось бы все это давно, только еще во Вторую глобализацию все это на века укрепили (историческая, понимаешь, ценность!) с помощью какой-то загадочной технологии. Тот забавный носатый старикан в нелепых очочках, кажется называл ее «молекулярным армированием» или что-то в этом роде, столь же мутное. Да ладно, как бы ни называлась, а главное, стоят эти дома-старички, невесть из каких времен дошедшие, и еще века простоят…Чужие?.. Родные?..
И каналы здесь, как и в Четвертом Багнтустане, только в гранитных набережных. А вот заросли порядком, и тянет от них промозглым туманом и тиной, да еще и с залива ветерок продувает… Почему ж я это забыл? – с неожиданной тоской подумал вдруг комиссар. Нет, я не хочу сюда вернуться… но забывать не надо было.
Стукач остановился, через плечо просительно глянул на комиссара – ну так и есть, белки глаз в сети красных прожилок от дешевого африканского синтемеска:
- Ваше… то есть, господин… то есть, я хотел сказать…
Комиссар растянул губы в нехорошей улыбочке – когда-то ее знали все главари подростковых банд от залива до границ санитарной зоны:
- Что, не хочешь дальше идти?