Но спрашивает совершенно о другом, о том, что почти выбивает почву из-под ног, о том, о чем меня ни разу до этого так открыто никто не спрашивал. Поднимает ко мне взгляд, всматривается в лицо, будто впитывает в себя. В тишине и интимности лифта вопрос почти оглушает.
- Что между нами, Аарон? – никакого кокетства, игривости, напыщенности.
- Не знаю, - я правда не знаю. Не понимаю. Всего слишком много и все слишком быстро. Звучит по-бабски, снова непохоже на меня, но… по-другому не получается. Я не хочу врать, а правды не понимаю. Несколько коротких встреч – и я как поломанный, как горящая проводка, как замкнувший транзистор. – Но… что бы это ни было, я хочу попробовать. Дашь мне возможность понять? Время?
- Ты разочаруешься, - Элисте вдруг отворачивается, напрягается, прячется от меня. И последние слова отчего-то отдаются эхом в голове. Там что-то важное за этим всем. Что-то болезненное и острое. Не неуверенность, не проблемы с самооценкой, что-то другое.
- Нет, - я кладу руки Лис на плечи, прижимаю к себе. В этот момент лифт останавливается, открываются двери. Снова закрываются, потому что я не тороплюсь ее отпускать, выходить. – Только, знаешь, разочарование – это сломанные ожидания. Но я ничего не жду, ненавижу ждать, - шепчу на ухо.
- Аарон…
- Ожидание – перекладывание ответственности, Эли, и моя гордыня сломает мне хребет, если я просто задумаюсь об этом.
Элисте немного расслабляется, тянется рукой к кнопке открытия дверей.
- Хорошо, - кивает, выскальзывая из моих рук, а я еще какое-то время рассматриваю узкую спину. Чего же ты хочешь, Элисте? Что с тобой случилось?
И кто, мать его, ждет тебя за этой дверью, к кому ты так торопишься и о ком переживаешь?
Глава 9
Элисте Громова
В квартиру я вхожу с нелепым чувством вины и облегчения. Вина – из-за Вискаря, нелепость – из-за вины, облегчение – тут постарался Зарецкий. И я совершенно не понимаю, какое из этих чувств сильнее. В голове роятся мысли, сразу обо всем, наползают друг на друга, толкаются, сбиваются в кучи, гудят и не дают ни за что ухватиться.
Но стоит мне оказаться в квартире, все тут же выходит само собой. Проблемы надо решать по мере их поступления, и первое на повестке сегодняшнего дня – голодный сопливый кот.
- Вискарь, - бормочу, натыкаясь взглядом на соплежуя, встречающего у порога. Он реально ждет, реально встречает, на морде – упрек.
Мы пялимся друг на друга, наверное, достаточно долго, потому что я пропускаю момент, когда мимо протискивается Зарецкий, закрывая дверь.
- Ты назвала кота Вискарь? – спрашивает Аарон, приседая на корточки, рассматривая животное. Животное на него внимания не обращает, пялится по-прежнему на меня.
- Шредингера, - отвечаю рассеянно, стягивая куртку и кроссовки.
- Что «Шредингера»?
- Вискарь Шредингера, - повторяю. – Его фамилия.
Зарецкий молчит ровно две секунды, а потом начинает хохотать. У него красивый смех, очень. Такой же, как и сам Аарон, и этот смех цепляет и тянет меня в бархат и кашемир. Но кот все еще зыркает недовольно, по-моему, еще более укоризненно, чем до того, как перед ним сел Зарецкий, и я вздыхаю и тащусь сначала в ванную, а потом на кухню.
- Это к нему ты так спешила? – Аарон застывает в дверном проеме, все еще посмеивается, а я ныряю в морозилку, выуживаю мясные шарики.
- Ага. Можешь посмотреть, не наделал ли он где-нибудь?
- Любой каприз, - в голосе Зарецкого опять смех. Мне не смешно, чувство вины грызет неожиданно сильно. Я включаю микроволновку и кофеварку, тянусь к мобильнику, чтобы проверить список. С утра там ничего не было, но за эти несколько часов все могло измениться. Два пустых дня подряд – непозволительная роскошь. Надо позвонить ребятам и еще Глебу, рассказать про вчерашний труп. Я обещала, что семья Ариза узнает.
В списке – двое, Дмитрий и Мария, Дмитрий через три часа, Мария спустя почти два после мужчины, адреса кажутся вполне себе обычными: никаких саперных лопаток, липовых удостоверений и оружия. Да и по расстоянию… есть вариант, что успею даже заскочить куда-нибудь перекусить.
От размышлений отрывает дзынь микроволновки, когда я поворачиваюсь за кошачьей миской, спотыкаюсь взглядом о Зарецкого и кота...
Вискарь спокойно сидит у мужчины на руках, тело скрыто ладонью Шелкопряда, торчит только несуразная башка. Кот смотрит с превосходством, а Аарон с любопытством.
- Он на удивление воспитанный, хотя выглядит как бандит. Сходил куда надо, ничего тебе не подрал. Я убрал в его корыте.
- Спасибо, - отвечаю немного заторможено, потому что не совсем понимаю собственные реакции на последнее заявление Шелкопряда. Потому что никак не могу перестать рассматривать живописную картинку перед моими глазами. Вискарь в руках Зарецкого смотрится неуместно, будто Человек Дождя и Чарли, и я зависаю на них. Наверное, выгляжу глупо.