- Что? Ты ждешь аплодисментов? Попыток тебя отговорить?
Кукла передергивает плечами, хмурится, а потом все же выдает:
- Ты останешься с ней? – указывает кивком головы на приоткрытую дверь.
- Да.
- Я могу помочь, - поджимает Барби губы задумчиво. – Собрать вещи и прочее, а еще Даше надо согр…
- Так, Кукла, давай проясним, - сжимаю я переносицу, удерживая девчонку за локоть. – Ты мне не интересна: ни как собирательница, ни как женщина. Я понимаю, что тебе сейчас тяжело, что на тебя слишком много навалилось и ты не справляешься со стрессом. Но кроме седативных и помощи предложить ничего не могу. Поэтому, сделай себе одолжение, сосредоточься на действительно важных вещах.
- Я… - она краснеет, отводит взгляд, цепляется за сумку. – Почему ты со мной возишься тогда, не проще сдать? – выплевывает ядовито и обижено. – И вообще, я видела тебя сегодня. Я знаю…
Мне хочется рычать, ржать и биться головой о стену одновременно. Все-таки Эйнштейн был прав: человеческая глупость безгранична.
- Мы заключили с тобой сделку, Кукла, - не даю договорить. - И вожусь я с тобой только из-за нее. Все. Нет больше причин. Это ясно? А о том, что ты видела… Ты не знаешь и половины и, если повезет, никогда не узнаешь.
У нее в глазах слезы, стыд, смущение и обида.
- Ясно, - кивает осторожно, снова оглядывается брезгливо, ежится. – Я хочу домой.
- Отлично, - сухо киваю и мерцаю. Куклу я оставляю у подъезда, напоминая еще раз о том, что она должна подумать, сам же возвращаюсь к Дашке, захожу в комнату. Лебедева сидит на продавленном диване и пялится куда-то в стену. Собираться даже не начинала, не сняла пуховик, не включила свет.
Завывания за стенкой начинают раздражать, и я иду в гостиную.
Когда-то давно я обещал Дашке не трогать ее родителей, не вмешиваться, поэтому просто заставляю их уснуть, вырубаю чертову дуделку и открываю окна, гася благовония. После захожу на кухню, потом в ванную. Радуюсь, что хоть чай у них нормальный: с ромашкой и мелиссой. Как раз то, что нужно Дашке.
Когда возвращаюсь, Лебедева все так же сидит на диване в полной темноте. Я щелкаю выключателем, заставив ее поморщиться и прищуриться.
- Дашка, - присаживаюсь на корточки. – Ты чего вдруг съежилась?
- Думала просто, что у меня еще есть время. Теперь все изменится, да? Я должна буду уйти? – спрашивает потерянно.
Черт! Я не знаю, что ей ответить, очень хочется соврать. Но врать ей…
- Не думай пока об этом, мелочь. Давай решать проблемы по мере их поступления, - я осторожно вытираю ей лицо от крови мокрым полотенцем: острый подбородок, нос, губы. – Тебе сейчас надо сходить в душ и собраться. Недельку поживешь загородом: отдохнешь, поспишь нормально и наконец-то отъешься. Я обещаю тебе бургеры, колу и торты. Какие только захочешь, а там решим. Ладно?
- Я смогу доучиться?
- Не знаю, Даш, - качаю головой. – Но день рождения отпразднуешь как, где и с кем захочешь. Хочешь, аквапарк тебе сниму, хочешь, какой-нибудь клуб.
- Андрей, - шепчет она, всхлипывает и обнимает.
Я поднимаюсь, пересаживаюсь на диван, сажаю ее к себе на колени. Дашка плачет. Беззвучно всхлипывает, тихо дрожит. Ей страшно, горько, безнадежно. Потому что у нее так и не получилось. И мне правда жаль. Наверное, я надеялся, что у нее все же выйдет.
И я держу ее на руках и прикидываю варианты. Думаю о том, что можно сделать, к кому обратиться. Варианты есть. У меня много должников. И если напрячь кое-кого из них, то все должно получиться, и еще можно выиграть немного времени. Не без крови и кишок, конечно… но… это даже весело. Возможно, даже лучше, что все случилось именно сейчас.
Когда Дашка успокаивается, я помогаю ей стянуть пуховик и отправляю в ванную. Сам снова иду на кухню, заново ставлю чайник, потому что он успел остыть, и жду мелочь.
- Расскажи мне все-таки, что случилось, - прошу, пока Дашка пьет чай.
- Да ничего особенного. Я говорила, что заболела, - пожимает она плечами, - температура была, горло саднило, поэтому осталась дома. Мои… - она замолкает, утыкается в чашку, я слышу, как зубы стучат о керамику. – Ты, в общем-то, видел, - машет она рукой неопределенно, кривится.
Да, видел. Дашкины родители подсели на эту херню давно. Сначала были безобидные йога и вегетарианство, потом – жесткое веганство и мантры двадцать четыре на семь, жажда достичь высшего просветления, после... бесконечные поиски денег, продажа машины и трешки в центре, переезд сюда, собрания, попытки забрать Дашку из школы, втянуть в это дерьмо: аюрведа, сраная солнечная диета, снова мантры, опять собрания и поиски денег. Лебедева работала летом в забегаловке за углом, прятала от родителей телефон и старые зимние ботинки. Подозреваю, что учебники она тоже прячет.