Прикосновения его губ стали чужими, а сам Белов каким-то далеким призрачным силуэтом. Сейчас я уверена в том, что не ошиблась, когда сама же стала инициатором нашего расставания.
— Ты сбрендил, Кит, если решил, что у меня остались чувства к тебе, — голос напоминает шипение, но мне ни капли не стыдно за это. Как и за то, что я вытираю рукавом его поцелуй со своих губ. — У тебя есть невеста. Перестань делать глупости. Не разбивай девушке сердце, как мне.
И я ухожу, гордо подняв голову, а внутри всё клокочет от злости, от какой-то бешеной ярости. И я успокаиваюсь только после того, как оказываюсь в своей комнате.
Падаю на кровать, включаю телевизор и даю себе несколько спокойных минут, чтобы отдышаться.
Через десять минут в комнату врывается Герман.
— Что с твоим телефоном? — не церемонясь, он подходит к тумбочке, хватает мой гаджет и жмет на кнопку блокировки. — Ты нахрена его выключила.
А я и забыла совсем про это.
— Лидка до тебя дозвониться не может, мою трубку обрывает. Перезвони ей! — он кидает мобильник на кровать и смотрит на меня.
— Судя по сиянию морды твоего лица, её будто отполировали чьими-то губами.
— И не только морду лица! — подмигивает брат.
— Уйди отсюда, извращенец!
— Мама говорит, что ты с Беловым сцепилась. Чего ему надо?
— Это же твой друг, вот и спроси.
— Для начала, я хочу узнать у сестры, — он садится на стул, предварительно придвинув его за спинку.
— Мы никак не можем прийти к общему знаменателю во мнениях. Его величество не устраивает мой выбор, а моё величество мечтает неоднократно врезать ему сковородой.
— Той самой чугунной, которая у мамы в тумбе под раковиной? — уточняет Гер.
— Так точно, — киваю я.
— К черту его пошли. Для того, чтобы заботиться от твоей тонкой душевной организации есть я, его вся эта хрень не касается вообще никаким боком. Хочешь, я ему подробно объясню, чтобы он понял?
— Заманчивое предложение, но нет, спасибо. Если мне понадобятся твои услуги вышибалы лишнего дерьма из человека, я свистну.
— Свисти, — кивает брат. — Я всегда рядом, ты же знаешь.
— Знаю.
— И позвони Лидке, пока она не подняла МЧС на твои поиски, — Герман поднимает руку, наклоняется и треплет меня по макушке, как в детстве. — Прорвемся, систер.
— Всё, проваливай из моей комнаты, — уворачиваюсь от внезапного проявления чувств.
Телефон как раз включается, и я звоню подруге.
После пары минут криков и упреков о том, какого хрена я недоступна, она сообщает о том, что Герман её нашёл. А дальше довольно скромные подробности о разговоре, который состоялся между ними.
— Так между вами теперь что-то посерьёзнее, чем эти идиотские шуточки?
— Не знаю, Поль. Я не хочу загадывать. Герман извинился, и этот долгий разговор о том, что между нами происходит, от части расставил все по своим местам. Но мы не стали загадывать. Теперь я уверена в том, что не только я чувствую что-то гораздо большее, чем просто дружба. И, пожалуй, это главное.
— Думаю, да. Пусть всё идет так, как оно должно быть. Кривая к чему-нибудь выведет.
— Да уж! — она смеётся. — Наша "кривая" настолько кривая, что мне уже становится страшно.
— Прорвемся, — цитирую брата.
А потом наш разговор переходит к теме мудоЛеши и возврата моих вещей из его квартиры. Лидка предлагает встретиться и проверить дома ли он именно сейчас. События этого дня явно располагают к тому, чтобы совершить ещё какую-то глупость. И я с ней даже согласна.
Около восьми вечера мы обе стоим перед моим бывшим "домом" и пялимся на темные окна моей бывшей квартиры.
— Кажется, его нет, — говорю подруге.
— Но это не значит, что он не заявится с минуты на минуту.
— Но, может, стоит рискнуть?
— Я на стрёме, — она вздыхает от безысходности, и я достаю ключи, которые оставила у себя, когда уходила.
Я додумалась взять с собой спортивную сумку, поэтому уверенно вошла в темную квартиру. Лидка осталась на улице и если что, сразу же позвонит.
Не включая свет, прошла в спальню и распахнула шкаф. Несколько футболок тут упали с полок, и до меня доходит, что их кто-то уже носил.
— Фу, какая мерзость! — отпихиваю их ногой в сторону.
В сумку летит всё, что было только мое, и что ещё не успели надеть ни одна из его шалав. Да как у него вообще ума хватило дать мои футболки одной из своих… этих.
Свои любимые джинсы я узнала наощупь. Мягкая ткань черного цвета с диагональными параллельными швами на бедрах. Они хоть и старенькие и затертые, но сидят на мне просто идеально. И до какой же степени нужно было меня вывести, чтобы я оставила их на растерзание этому идиоту.