Люба вывалилась из клубящейся тьмы. Треска оказалась мелко расщеплена и пылала смоляным факелом. Баран кричал, как плачут дети, и упал, не удержавшись на ногах. А вот всадников, что напали на неё, нигде не было видно. Если бы Люба могла смотреть сквозь непроницаемый мрак, она бы увидела, что с ордынской стороны вываливаются избитые и изломанные кони и люди. Кое-кто был жив, но таких было немного. Краткий путь из Орды на Русь закрылся.
Люба отбросила в сторону изломанную треску, с трудом подняла на руки барана.
— Пошли, родименький, домой. Прогнали супостатов.
Неясная тень качнулась вдалеке. Люба всмотрелась и без сил опустилась на землю. Ваня едет, торопится на помощь, нахлёстывает буланую лошадку.
Куда торопиться? Мы с Бяшей уже всё уладили.
Бяшу уложили на телегу и тихонько двинулись к дому. Страшный вихрь опал, от ордынской громады не осталось ни малейшего следа.
Августовские ночи темны, а звёзды огромны, каждая с кулак величиной. Дом, стоящий на отшибе у деревни, тонет в темноте, лишь лампадка чуть брезжит в красном углу. Трое богатырей, сбившись в кучу, спят на полатях. Бабушка забралась на печку, греет старые кости.
Широкая семейная лавка — пуста. Август месяц на дворе, какой смысл в избе ночевать? А что заморозки в августе случаются, то тем, кто, обнявшись лежит, холодно не бывает.
— Люба, моя, Любушка…
— Ванюша, милый, ну что ты такой ненасытный.
— Дочку ты мне обещала, красавицу, чтобы конопушки от уха до уха.
— Будет тебе дочка, Дашенька или Анюта… — Люба потаённо засмеялась и тихо сказала: — А вдруг опять тройня будет? Разом три девчонки…
— Ну и пусть, — согласился Иван. — Вот и ладно. Девочки родятся к миру.