Арчи замирает, усиленно делая вид, что статуя, она кидается к нему с полотенцем в руках и быстро загоняет в дом, продолжая отчитывать, а я семеню к забору закапывать яму, которую он успел вырыть, пока не огребла сама.
– Кто гавкал? – любопытствует Платон откуда-то сверху, я слабо морщусь и задираю голову, отвечая предельно честно:
– Не я.
– Вот это номер! – слегка отшатывается от забора, растерянно хлопая длинными ресницами, а потом дает клич, повернув голову: – Мужики, смотрите, кто тут у нас соседка!
– Кто? – ворчит Серега совсем рядом и вскоре высовывается из-за забора, на котором ему пришлось подтянуться. Следом появляется голова Эдика и еще одного парня, который, судя по услышанному, был Тарасом.
– И кто эта Барби? – морщится последний, явно ожидая увидеть кого-то другого. Не понятно только, кого конкретно.
Пренебрежительный тон с намеком на отвращение вкупе с язвительным прозвищем поднимают волну негодования и раздражения. Мы даже не знакомы, откуда эта неприязнь?
Строю рожицу, не удостоив его ответом, и продолжаю заниматься своим нехитрым делом.
– А это у нас Снежана, – проговаривает Эдик медленно, слегка нахмурившись, а Серега, напротив, расплывается в улыбке:
– Артурчик зря не поехал.
– И что Снежана делает возле забора? – продолжает проявлять недовольство противный Тарас.
– А это Вас совершенно не касается, – режу с вызовом, чрезвычайно горделиво вскинув подбородок, – но, так уж и быть, отвечу. Закапываю яму.
– Обиделась на Барби, – хрюкает Серега задорно, – эта куколка с нами в поезде водку жрала и занюхивала портянкой.
– Не было такого, – пытаюсь ответить серьезно, но не выдерживаю и начинаю смеяться. – Сережа, что ты мелешь, какая портянка? – наконец-то вымучиваю укоризну через улыбку, он же нахально подмигивает, показывая ровный ряд белых зубов.
– То есть, водку жрать с незнакомыми мужиками – это норма? – вставляет очередную шпильку Тарас, нагло свесив руки с забора.
Вообще-то, нет. И этот акт был скорее тактическим маневром, нежели велением сердца, но не объясняться же перед этим снобом в дорогой рубашке с запонками? Кто вообще, блин, на отдых на даче выряжается подобным образом?
– Убрался с моей территории, – вдруг шиплю ядовитой змеей, сжимая кулаки и удивляясь на собственную грубость.
– Психованная, – презрительно вздергивает верхнюю губу и скрывается с глаз.
– Не обращай внимания, – отмахивается Сережа беспечно. Этому вообще все ни по чем. – Он у нас напыщенный пижон и вкушает исключительно изысканные сорта односолодового.
– У тебя собака? – продолжает вести непринужденную беседу Платон, посматривая, как я вожусь в грязи одной ногой, уперевшись ладонями в забор. – И, судя по лаю, здоровая.
– Да, не маленький, – соглашаюсь со вздохом. – Дог.
– Не хило, – крякает и чуть отстраняется от забора, как будто этим самым догом была я. – Надеюсь он не придет к нам в гости неожиданно.
– Он в доме, я буду следить, – обещаю, раздумывая, смогу ли это самое обещание сдержать.
– Не слишком уверенно, – замечает Эдик со вздохом. – Но, поверим на слово. Приятно было увидеться, – сдержано кивает на прощание и отходит от забора.
– Снежана, приходи в гости, – переходит в решительное наступление Сергей. – Мы скоро жарить будем. Шашлыки.
Что, а точнее кого, собрался жарить Сережа, было очевидно по его масляному взгляду. С покрасневшей от перенапряга круглой физиономией и такими наивными фантазиями в голове он выглядел даже забавно, с ним было легко и весело, но предложение заманчивым не показалось.
– Нет, спасибо, – бубню, невольно нахмурившись, – у вас недружелюбная компания сегодня. Замена Артура на Тараса мне не нравится.
Парни обмениваются многозначительными взглядами, а я прикусываю свой длинный язык и начинаю с удвоенным рвением закапывать яму, с опозданием сообразив, что этого щеголя Тараса мне никто не представлял и знать, как его зовут мне, по идее, не положено.
– Как знаешь, – отвечает Платон невозмутимо и оба скрываются за забором.
Морщусь на свою несдержанность, тщательно утрамбовываю землю и возвращаюсь в дом, где, как выяснилось, Арчи вовсю нарезает круги.
– Арчибальд, – сурово осаживаю его порыв вырваться на улицу.
Пес жалостливо скулит, заглядывая мне в глаза, но послушно прижимает зад, продолжая гипнотизировать взглядом входную дверь.
– Как бес в него вселился, – сокрушается Виктория Борисовна и ставит перед ним огромную миску гречки с мясом, которую он опустошает за считанные секунды.