Дарк указал на какую-то яму, Ланселот, низко наклонившись, вошел в выкопанную в земле нору. И задохнулся от темноты, вони и дыма.
– Ты живешь здесь, Дарк?
– Не только я, господин рыцарь. Здесь и моя семья живет.
С земляной приступочки поднялась молодая женщина и низко склонилась перед вооруженным мужчиной.
– Будь благословен, господин мой, и, кто бы ты ни был, но если пришел с моим мужем, мы разделим с тобой все, что имеем.
Ланселот поклонился еще ниже.
– Будь благословенна и ты, женщина. Мне ничего не нужно, только вот отдохнуть бы немного да, если можно, поесть.
– Отдохнуть у нас можно, господин рыцарь, а поесть –
нельзя. Нет у нас ничего, что бы в пищу годилось.
В этот миг между ногами их метнулась крыса, и Ланселот придушил ее кованым каблуком сапога.
– Выбросьте ее!
– Господин рыцарь! – Дарк смотрел на него с мольбой,
– Если бы не нужно было ее выбросить по приказу твоему… видишь, вот мои четверо детей.
Ланселот нагнулся к изможденной, но еще не совсем подурневшей молодой женщине.
– Скажи мне, ты варишь похлебку даже из крысы?
– Из всего, господин рыцарь, из чего только можно.
– Как зовут тебя, женщина?
– Герда.
– Давно ли варишь ты крысиный суп, Герда?
– Было время, когда ели мы телятину и ничего не боялись.
– Когда ж это было?
– Это было… – Дарк заерзал тревожно и робко, но
Герда, не обращая внимания – ведь у нее было четверо детей! – продолжала свое: – Это было тогда, когда правил
Мерлин. С той поры все гибнет и пропадает. С той поры мужчин подряд зарубают, а женщины умирают родами.
Раньше-то, господин рыцарь, веришь ли, не помирали.
Жила здесь неподалеку, на берегу озера, очень красивая и очень добрая женщина, звали ее Вивиана. Она знала средство, залечивала раны мужчинам, если же рожала женщина и Вивиана была при том… она была ласковая и все умела…
тогда женщины не умирали. И тот, у кого хватало смелости, еще мог тогда даже говорить с Драконом. Да и Вивиана часто просила, требовала, чтоб не отбирали у беременных все съестное. Но потом и Вивиана погибла. А уж такая она была… чисто фея. Пожалуй, господин рыцарь, вот похлебка наша. Вкушай на здоровье!
Поднялся Ланселот и, поскольку велик был ростом, невольно – а может, и вольно – склонил голову перед изможденной женщиной.
– И вы все… почитаете ту Вивиану?
– Может, нехорошо мы делаем, по новой-то вере, а только мы, господин рыцарь, молимся ей.
– Коли так, добрая женщина, – печально сказал Ланселот, – попроси ты ее, чтоб и мне помогла, потому как, поверь, будет мне в том великая нужда!
Выйдя из лачуги Дарка, Ланселот распрямился и глубоко вдохнул чистый воздух.
– Забредают ли сюда псы Драконовы? Не трусь, –
прикрикнул он, видя, что Дарк опять так и гнется к земле. –
Отвечай, да точно и ясно!
– Забредают, господин мой. Трое их и сейчас здесь.
– Ступай впереди коня, показывай дорогу!
– Я…
– Некогда мне блуждать сейчас! Вперед! Веди прямо к ним!
По таким-то причинам вновь отправились они в путь и мирно продвигались по узкой тропе, окаймленной зарослями кустарника, покуда не закатилось солнце. Ланселот всматривался в кустарник, на поворотах дороги сторожился вдвойне. Впереди шагал, совсем ссутулясь, его старый знакомый – пожалуй, приспело время так его называть – и проводник. Взращенный воином, улавливавший малейший трепет листка или треск веток, Ланселот в недоумении придержал коня, когда спутник его, вернее, проводник вдруг обернулся и, с выражением животного страха на лице, прошептал:
– Он едет сюда!
– Почем ты знаешь?
– Господин мой… мы их чуем по духу. И того уж боимся.
– Ступай туда, – указал Ланселот в лес. – Затаись там.
Он заставил коня попятиться и, укрывшись за ракитовым кустом, стал ждать. Когда из-за поворота на лениво шагавшей лошади показался явно невысокого ранга «пес»
– на мече его не было никаких украшений, – Ланселот тихо сказал коню своему:
– А теперь выйди ему навстречу!
Рыцарь выехал из кустов, загородив тропу, и долгогривый конь, понимавший, кажется, даже мысли своего хозяина, с достоинством, с могучей медлительностью повернулся навстречу «псу».
Закат уже переходил в сумерки: вроде бы и темно, а кое-где серебрится – совсем как волосы стареющего человека. Ланселот молча заступил дорогу солдату, для разговоров время было не подходящее. Вот теперь он разглядел
Драконова пса. Он увидел перед собой довольно рослого человека с тупым и грубым лицом, обалдело уставившего тусклые глаза свои на возникшего перед ним рыцаря.