— А вот теперь моя дочь выходит замуж, — матушка смахнула несуществующую слезинку с края длинных ресниц.
Как всегда, всё внутри сжалось от этих слов.
Я стояла на табуретке в одном корсете и нижней юбке, растопырив руки. И чувствовала себя куклой, которую вертят во все стороны и одевают в разноцветные тряпки. Шёлк цвета ванили, бледно-розовый муслин, нежно-лимонная кисея… я была словно в кондитерской лавке. Зефирина в коробке, посыпанная сахаром. Сладко до тошноты.
Модистка и две её юркие девчонки-помощницы разложили на диванчиках и креслах образцы тканей. Мать, сидя в углу дивана, придирчиво разглядывала тяжёлый альбом с выкройками и что-то подписывала там остро заточенным карандашом.
— Да, думаю вот этот персиковый шифон отлично подойдёт к тону её кожи… я слышала, что Честертон — известный знаток женской красоты, и не одно девичье сердце разбил в столице. Наша Марго должна предстать перед ним в лучшем свете, чтобы не оставить своему жениху ни малейшего шанса отказаться от помолвки!
Я не удержалась и вздохнула, тут же заработав укоризненный взгляд от маменьки.
Только этого мне и не хватало для полного счастья — выслушивать истории о столичных похождениях графа в молодости! При одной мысли о том, что этот старикан со своими скрипящими подагрой костями станет разглядывать меня в пенсне на предмет того, насколько я «свежа и хороша», тошнота подкатывала к горлу. Правду говорят, что бабники никогда не меняются. Если этот старый потаскун в юности был «ходок по дамам», вряд ли что-то изменилось сейчас. Мои надежды на то, что это будет договорный брак, в котором жениха будут интересовать исключительно моё приданое, земли и заводы, таяли с каждой минутой.
Господи, как же противно…
Я не хотела быть пирожным, протянутым на блюде.
Мой взгляд невольно приковал ворох лоскутов, которые помощницы модистки ворошили в поисках персикового цвета.
Среди пастельных, пудровых и пыльных оттенков ярко вспыхнул пожар бархатного отреза.
— Матушка… — я сглотнула комок в горле. — А можем мы попробовать… вон тот?
— Что ты имеешь в виду? — она оживилась, ободрённая моим в кои-то веки участием.
— Тот… цвета осенних листьев. Рыжий бархат?
Леди Клейтон невозмутимо перевернула шуршащую страницу.
— Это абсолютно исключено. Юным невинным девушкам полагаются исключительно нежные и романтичные оттенки. Подобные броские цвета носят лишь дамы полусвета. Даже я никогда бы себе такого не позволила, — брезгливо добавила она. И не удостоив меня больше и взглядом, повернула точёный профиль к модистке — … Думаю, стоит попробовать цвет бедра испуганной нимфы.
Я опустила руки.
Слезла с табуретки.
И стала решительно натягивать на себя обратно мятое лиловое платье.
— Маргарет! Что происходит, позволь тебя спросить? — матушка со стуком захлопнула альбом выкроек.
Но мне было уже решительно всё равно, какие именно молнии метал на меня взгляд её красивых глаз.
— Хватит примерок, — пробормотала я, с трудом попадая крючками в петли на спине. — Я не могу. Я больше просто не могу…
Я выбежала из малой голубой гостиной, слыша, как за моей спиной матушка недовольным голосом извиняется за меня перед модисткой. «У Марго с утра недомогание. Волнуется перед помолвкой, как всякая девица». «Ну да, конечно-конечно, ваша светлость… Ах, какая романтичная пора! Что за прелестный возраст!.. А вот и персиковый…»
Мне не хватало воздуха.
Я бежала через анфиладу комнат, подобрав юбки, бежала куда глаза глядят под недоумённые взгляды лакеев.
Время давно за полдень.
Я знаю, что там его не увижу. Теперь мне совершенно безопасно туда приходить. Мне лишь нужно…
Место, где я смогу остаться одна и наконец-то выплакать слёзы отчаянного бессилия. Только не в собственную комнату, там меня первым делом станут искать для очередной нотации! Это было совершенно невозможно больше выносить.
Мне даже цвет платья не дозволено выбирать в собственной жизни.
Противный мелкий дождь вымочил плечи, пока я добралась до конюшни. Пустота и тишина — звенящая, болезненно острая — там, где вопреки всему я ждала увидеть знакомую улыбку и ироничный прищур чёрных глаз. И больше нет моей белой лошади, на которой я так мечтала взлетать над барьерами снова и снова. Надеюсь, чудесное животное принесёт удачу Элизе.
Я вывела из стойла гнедую Звёздочку с белыми бабками и белым лбом, принялась порывисто её седлать. Животное чувствовала мой нервный настрой, косило карим глазом с недоверием, отфыркивалось. Прости, но сегодня ты мне нужна, милая! Если я не сделаю это, меня разорвёт на части изнутри.