Он нашёл ту самую заветную страницу — где «затемнение». Для того, чтобы бегло пробежавшись глазами по строчкам… разразиться хохотом.
— Г-господи, Марго, вы и правда читаете эту чушь?
— Вер-рните мне книгу! — рычу я и пытаюсь отобрать, как собака любимую косточку, но для этого мне надо подпрыгивать, а эта нагло ухмыляющаяся каланча не даёт. Бесцеремонно перехватывает моё запястье и крепко сжимает. А сам продолжает читать.
— Но позвольте, это же явно написано какой-то старой девой лет восьмидесяти, которая в жизни своей не видела голого мужика, и понятия не имеет, что делается в спальне!
У меня уже пар из ушей валит. Я в бешенстве дёргаю рукой, но эта зараза не пускает.
— Не смейте возводить поклёп на леди Эмму де ля Шарм! С чего вы взяли свои гнусные… гнусные… подозрения?
Он тянет меня ближе и заставляет склониться над книгой, увлечённо тычет пальцем в нижнюю часть листа.
— Ну вот, к примеру, Марго, поглядите! Что за идиотское «срывание одежд»? С красивой женщины одежду полагается снимать медленно.
Чёрный взгляд неспешно прогуливается по моему ошарашенному этим откровений лицу — и нагло стекает прямо в скромный вырез домашнего платья.
Глава 4
Пытливые глаза снова возвращаются к моему лицу. И улыбка на лице конюха гаснет.
— Марго. Я совсем не хотел вас смущать. Простите.
Но я по-прежнему молчу и не нахожу слов ответить.
Просто вдруг всё развеялось, как туман. И я очень остро осознала, кто я, где нахожусь и с кем.
Наш разговор давным-давно перешёл ту грань, за которой перестал быть безопасным. Это уже не фамильярность со слугами. Это уже намного-намного больше.
Я не имела права позволять.
Делаю шаг назад.
Закусив губу, ловлю вопросительный взгляд на своём лице:
— Марго?
Плотнее запахиваюсь в шаль. Разворачиваюсь молча и ухожу — с пылающими щеками, под бешеный стук своего сердца.
— Заберите по крайней мере свою книгу!
— Незачем, — бросаю через плечо. — Можете её выбросить. Это бесполезная книга, вы правы. В моей жизни всё равно никогда не будет ничего похожего.
…Аллея тихо шелестела под дождём. Я медленно ступила под сень обнявшихся ветвями лип и побрела к дому. Не обращая внимания на то, что пачкаю светлый атлас своих туфелек в лужах.
Отказалась от чая, сообщив маменьке, что у меня болит голова и я хочу прилечь. Пришлось задержаться и простоять на лестнице битых полчаса, выслушивая её причитания по поводу моего вымокшего платья.
Как сомнамбула поднялась к себе. В комнате было тихо и пусто. В моё отсутствие снова распахнули все окна и проветрили, и теперь здесь было холодно. Я даже окном в собственной комнате не имею права управлять. Какая я была наивная, что надеялась хоть что-то контролировать в собственной жизни!
Белая кобыла счастливее меня. Есть человек, которому она небезразлична до такой степени, что он последовал за ней в чужой дом, чтоб убедиться, что её не станут обижать.
Наверное, когда родители сдадут меня с рук на руки будущему мужу, даже не задумаются о таком.
Усиливающийся дождь барабанил по стеклу. Потемневшее свинцовое небо исчертили ветви деревьев, которые мерно колыхались, как крылья, что пытаются взлететь. Как и у меня, у них никогда это не получится.
Я ничком бросилась на постель, раскинув руки, и бездумно уставилась в потолок.
Не буду переодеваться. Если простужусь — и пусть. Хотя бы свобода заболеть у меня ещё осталась.
* * *
Но после обеда я проснулась возмутительно здоровой. Оказалось, меня сверху накрыл одеялом кто-то из горничных. Рядом на столике стоял поднос с остывшим чаем и булочками. Я вздохнула и уныло дёрнула колокольчик, висевший на стене у изголовья. Алый шёлковый шнур уходил в стену, и затем по сложной системе внутренних труб соединялся с комнатами прислуги.
Полли явилась незамедлительно.
— Юная госпожа, нельзя же так! — всплеснула руками она. — Позвольте, я причешу ваши прекрасные рыжие кудри!
Она долго вычёсывала мне волосы щёткой, помогла переодеться в свежее муслиновое платье нежно-розового цвета, с бантом под грудью и кружевным воротником-стойкой до самого подбородка. Не сразу замечаю в зеркале, но глаза у Полли подозрительно сверкают. И светлые локоны, которые она выпускала из чепца тут и там, тщательно подкручены тугими витыми спиралями.
Я вздохнула.
Верный признак того, что она в очередной раз выходит на охоту за женихами.
В конце концов мои волосы были вычесаны до треска искр, тщательно уложены по плечам, а самые непослушные пряди аккуратно сколоты у висков заколками из белого золота и розовых опалов.