— Ну… трахни меня, — выдыхаю я.
Я вздрагиваю, как только слова вылетают из моего рта. Это место может подойти для леди, но, видимо, мои манеры не совсем подходят. Я виновато смотрю на Эдит.
Она застенчиво улыбается мне. — Довольно милая комната, не правда ли, мисс Камила?
Я хмурюсь. — Ками в порядке.
Ей сразу становится не по себе от этого. — Ну, у вас есть собственная ванная комната прямо там, — говорит она мне, указывая на кремовую дверь в другом конце комнаты. — И в вашем гардеробе есть скромный выбор одежды, которую вы можешь носить на данный момент. Мы подготовим для вас новые вещи, как только вы будете готовы, а пока я взяла на себя смелость подобрать для вас платье на сегодняшний вечер.
Я сразу же прекращаю таращиться и поворачиваюсь к ней лицом. — Прости, сегодня вечером?
Она заламывает руки перед собой. — О да, мадам. На ужин.
— Ужин? — Возможно, я звучу как идиотка, но я хочу убедиться, что правильно расслышала. Потому что она не сказала «ужин», как будто это было просто время дня, когда вы едите.
Она сказала «ужин», как будто это было свидание.
— Конечно, сегодня вечером вы ужинаете с мистером Исааком.
Я злюсь и не скрываю этого.
— Конечно, нет! — говорю я со всей непреклонностью, на которую способна. — Ты можешь спуститься и сказать ему, что принуждение меня выйти за него замуж не означает, что я собираюсь подыгрывать этому безумному фарсу, который он здесь затеял. Он женился на заключенной, а не на сообщнице.
Я подхожу к одному из кресел и плюхаюсь вниз, все еще в свадебном платье.
— Он может пойти на хуй, — добавляю я. — И да, ты тоже можешь передать эту часть сообщения.
Эдит стоит на месте, ожидая кульминации. Но это не шутка. А если и есть, то очень, очень несмешно.
Когда я даже не моргаю, она приходит в себя, пятится из комнаты и с кротким щелчком закрывает дверь.
Как только она уходит, я сбрасываю эти чертовски неудобные каблуки и подгибаю ноги под себя.
В очаге потрескивает небольшой огонь. Ровно столько, чтобы отбрасывать сияние тепла на фоне надвигающегося лондонского мрака. За моим окном сгущаются тучи, и как раз по сигналу, как и сказал Богдан, дождь начинает целовать стекло.
Мои глаза блуждают по комнате. Теперь, когда шок от общей картины прошел, меня поражают маленькие детали. Точеные лошади скачут вверх и вниз по столбикам кроватей. Изысканная оборка абажура. Блеск письменного стола.
Но это книги, к которым я возвращаюсь снова и снова. Я не могу помочь себе. Это зависимость, которую я не могу бросить на всю жизнь, независимо от того, где я нахожусь, как и почему.
Итак, несмотря на миллион и еще одну вещь, на которой я должна сосредоточиться, я подхожу к очагу и осматриваю коллекцию.
— Анна Каренина — первое название, на которое я останавливаюсь.
Конечно, Исаак говорил мне, что Толстой был одним из его любимых авторов.
Я провожу пальцем по другим. Мэнсфилд Парк. Любовник леди Чаттерлей. Великий Гэтсби. Влюбленная женщина.
Мой палец зацепился за одну из них — или, может быть, зацепился за меня, я не совсем уверена. Я задыхаюсь, вытаскивая ее и открывая первое издание «Маленьких женщин» в твердом переплете.
С головокружением я снова падаю в кресло, открываю книгу и снова погружаюсь в мир, в который попадала снова, и снова, и снова на протяжении всей своей жизни.
И на какое-то время я могу забыть.
10
КАМИЛА
Я тяжело всхлипываю, когда дверь открывается без предупреждения и входит Исаак.
Он встает передо мной, небрежно прислонившись к каминной полке, и ухмыляется, от чего мои яичники дрожат.
— Извини, что прерываю вас двоих, — растягивает он.
Я захлопываю книгу и кладу ее рядом с собой.
— Эдит сказала, что в ответ на мое приглашение на ужин ты сказала несколько слов, — добавляет он.
У него такая манера наблюдать за мной. Как будто он замечает каждое мое движение.
Запоминание. Видеть во мне то, что никто другой никогда не видел и никогда не увидит.
— Это ты бы назвал «приглашением»? — возражаю я. — Опять же, я думаю, ты назвал это похищение «свадьбой», так что, возможно, ты просто не знаешь, что означают эти слова.
— Ты недовольна платьем?
Я прищуриваю на него глаза. — Я тебе кажусь мелкой, пустоголовой куклой?
— Приношу свои извинения, — говорит он, хотя в его тоне нет ничего даже отдаленно извиняющегося. — Я просто хотел убедиться, что тебе комфортно.
— Комфортный? — недоверчиво повторяю я. — Ты честно…
— Это не обязательно должно быть сражение, Камила.
— Знаешь что? Я думаю, что да. Я думаю, что это именно то, что будет.
Он вздыхает, как будто я веду себя неразумно. — Я ожидаю, что ты присоединишься ко мне за ужином сегодня вечером, — наконец говорит он.
— Тогда ты будешь разочарован.
Я решаю не смотреть прямо в эти незабудки-голубые глаза. У них есть способ гипнотизировать меня, даже когда я настороже.
— То, что ты приводишь меня в красивый дом и даешь мне красивую комнату и красивую одежду, не меняет того факта, что я здесь против своей воли.
— Иногда все не так черно-бело, как все это.
— Что имеется в виду?
— Это значит, что я действовал в твоих интересах.
Я закрываю глаза и потираю переносицу. — Ты меня разыгрываешь.
— Я не шучу, kiska
Его непоколебимое спокойствие не только тревожит, но и невероятно расстраивает. Я в нескольких секундах от того, чтобы вырвать себе волосы с корнем.
Я вскакиваю со своего места. Маленькие женщины с грохотом падают на пол, но мне плевать.
— Ты, — выдыхаю я, тыча в него пальцем, — используешь меня. Ты используешь меня точно так же, как твой кузен использовал меня, то есть якобы. Это означает, что я была и остаюсь лишь пешкой между двумя влиятельными людьми с таким большим эго, что они думают, что имеют право уничтожать жизни, не задумываясь.
Он ничего не говорит. Синева в его глазах кружится, как инопланетные океаны.
— Ты знаешь, сколько я потеряла? — спрашиваю я, чувствуя, как эмоции засоряют несколько красноречивую речь, которую я тренировала в своей голове почти шесть лет. — Знаешь, скольким мне пришлось пожертвовать, потому что ты решил прервать мое свидание той ночью?
Он моргает. Он дышит. Он не отвечает.
— И даже после всего, что произошло, и мне пришлось перевернуть всю свою жизнь и начать сначала… даже тогда ты все еще вовлечен. Алекс, Максим, кто бы он ни был… Он решил, что я важна для тебя, и взял меня. Из-за тебя. Шесть лет! — Я кричу. Мой голос повышается на октаву. — Из-за тебя я потеряла шесть лет жизни.
Затем, наконец, он говорит. — Я знаю.
Я хмурюсь.
— Я все это знаю, Камила. Вот почему я остановил свадьбу. Вот почему я здесь. Вот почему ты здесь. Я хотел спасти тебя от того, чтобы ты потеряла остаток своей жизни из-за человека, который просто использовал тебя.
— Делая что? — возражаю я. — Заменить его собой и сделать то же самое?
— Я не такой, как Максим.
— Ты прямо как Максим, — огрызаюсь я. — По крайней мере, у него хватило порядочности попросить меня выйти за него замуж.