Но у Исаака есть преимущество передо мной.
И он не боится его использовать.
Я смотрю, как он набирает номер Бри. Мое сердце бьется. Как я должна говорить с Джо когда Исаак слушает? А если он что-то заподозрит? Что, если он услышит ее голос и инстинктивно узнает?
Мои ладони начали потеть, но я должна собраться. Он почувствует мои нервы, и в конце концов я выдам свой секрет.
Он уже слишком много знает.
— Привет?
Меня вырывает из транса голос Бри.
— Брианна! — говорю я, наклоняясь вперед, чтобы она могла меня услышать.
Она поймет, что что-то не так. Я никогда не называю ее Брианна.
— Камила, — отвечает она тем же.
Я не могу не улыбаться. Я люблю свою сестру. Тысячи дней и тысячи миль, разделяющие нас, жестоко несправедливы, но это не помешало ей сразу понять, когда что-то не так.
— Ты готовишь?
— Только что закончила, — отвечает Бри.
— Дай угадаю, — говорю я, гордясь тем, насколько гладко и естественно получается.
— Ты опять приготовила гуляш?
Гуляш. Это кодовое слово, о котором мы договорились шесть лет назад, когда я впервые вступил в программу. Способ дать ей понять, что кто-то подслушивает, не произнося слов вслух.
Я использовала его несколько раз после того, как Эндрю заменил Эрика в качестве куратора моего дела. Я просто не любила его и не доверяла ему — и я определенно не хотела, чтобы он знал о моей дочери.
Это был секрет, который я доверила хранить только Эрику.
— Гуляш, — повторяет Бри.
Ее тон понижается. Мне нужно очень постараться, чтобы не вздрогнуть. Я надеялась, что она отреагирует на красный флаг немного лучше, немного более естественно. Исаак никак не мог это пропустить. Однако его лицо ничего не выдает.
— Пожалуйста, — добавляет Бри, пытаясь прийти в себя. — Я бы не сделала это снова на этой неделе. Детям это надоест.
— Не говоря уже о твоём муже.
— Он не может позволить себе жаловаться.
Это не совсем бесшовно. Но, возможно, этого было достаточно.
Я смотрю в его сторону. Его глаза прикованы ко мне.
Возможно, нет.
— В любом случае, гуляш в сторону, как дела, сестренка? — Я спрашиваю.
— Отлично, — отвечает Бри. — Как ты? Я много думала о тебе в последнее время.
Это ее способ сказать, что она беспокоится за меня. Мне нужно успокоить ее, пока она не нажала тревожную кнопку. Которым, в данном случае, будет Эрик.
— Ты слишком беспокоишься обо мне, — говорю я ей. — Я в порядке. На самом деле более чем хорошо.
— Уверена?
— Очень уверена. Я нашла новую библиотеку.
— Да?
— Это потрясающе, Бри. Как в "Красавице и чудовище". Я едва могла поверить своим глазам.
— Ох, это напомнило мне: дети смотрели это вчера. Джо выбрала его.
Я медленно вдыхаю и выдыхаю, чтобы успокоить нервы, которые напряглись, когда Бри упомянула имя моей дочери. — Им понравилось?
— Мальчикам определенно было интересно, но Джо влюбилась.
Я улыбаюсь. — Держу пари. Я тоже люблю этот фильм.
— Она ненавидела ту часть, где Чудовище снова превратилось в человека.
Я расхохоталась. — Я не виню ее.
— Это был отличный день, — продолжает Бри. — Мы пошли в парк вечером. Дети катались на качелях.
Молчание переходит в разговор. Я неловко ерзаю на месте, задаваясь вопросом, не порчу ли я все, соглашаясь сделать это на глазах у Исаака.
Это должно звучать как обычный скучный разговор двух сестер.
Не так ли это?
Я не знаю. Я, черт возьми, не знаю.
— Как поживает, эм, муженек? — Я заикаюсь.
— Джейк начал играть в гольф, — говорит мне Бри. Я слышу раздражение в ее голосе.
Я ухмыляюсь. — Что за клише.
— Верно? Я была бы более раздражена, но я не думаю, что это продлится долго.
— Почему это?
— Я не думаю, что он очень хорош.
Мы немного посмеемся над этим. Это немного снимает напряжение в моей груди. Бри начинает рассказывать мне о злоключениях Джейка на тренировочном поле, как вдруг я слышу топот маленьких девчачьих шагов на ее линии.
Джо.
Мое сердце подпрыгивает в горле. Она называет меня мамой, когда мы разговариваем. Если она возьмет трубку, все будет кончено. Все это откроется, единственный секрет, который я так усердно скрывала.
Одному Богу известно, что будет после этого.
— Бри, — торопливо говорю я, — передай от меня привет детям. Скажи им, что я люблю их.
Но я опоздала. — Тетя Бри, кто это?
Голос Джо, громкий и четкий.
Блять.
— Осторожнее с моим оригами, — предупреждает Бри мою дочь, пытаясь уклониться от вопроса. — И никакой беготни по дому. Дети, не могли бы вы выйти и поиграть, пожалуйста? Мне нужно тут пропылесосить.
— Звучит хаотично, — нервно смеюсь я.
— Как будто ураган и землетрясение ударили одновременно, — вздыхает Бри. — Дети приглашают своих кузеном поиграть.
Я сдерживаю ухмылку. Быстрая мысль с ее стороны, чтобы объяснить оплошность с «тетушкой Бри».
— Не беспокойся, я понимаю. Я все равно должна идти.
— Позвони мне еще раз, хорошо? Я действительно хочу знать, как ты поживаешь.
— Я в порядке. Ты слишком много беспокоишься.
— Я твоя сестра. Это моя работа.
— Люблю тебя.
— Тоже тебя люблю.
Бри вешает трубку раньше меня. Мое сердцебиение все еще учащается. Я закрываю глаза и дышу, пока дыхание не стихнет, прежде чем взглянуть на Исаака.
— Счастливый? — спрашиваю я, пытаясь собраться с нужным количеством возмущения. — Пикантный разговор, не так ли?
— У тебя нет другого брата или сестры, не так ли? — спрашивает Исаак вместо ответа на мой вопрос.
Я должна очень стараться, чтобы не замолчать и не запаниковать. — Нет.Только Бри. — Но поскольку я знаю, куда он направляется, я продолжаю говорить. — У ее мужа Джейка есть старший брат. У него и его жены двое детей.
Все лгут. Джейк — единственный ребенок. Самое маленькое копание покажет это, но я надеюсь, что Исаак сочтет это слишком неважным, чтобы в него вникать. Я не могу представить, чтобы он изучал биографию Джейка.
По крайней мере, я надеюсь, что это правда.
— Сэм и Мона, — добавляю я. Дьявол кроется в деталях.
Исаак кивает, как будто он удовлетворен. Он начинает играть с лезвием ножа для вскрытия писем на столе, медленно крутя его в пальцах. Затем его глаза метнулись обратно к моим.
— Никакого гуляша на ужин, да?
Проклятие. Я потеряна. Он заметил. Все хреново.
— Очевидно нет.
— Как долго это было твоим стоп-словом?
Черт. Чёрт. Чёрт.
— С тех пор, как ты взорвал мою жизнь шесть лет назад, — смущенно признаюсь я. Мои плечи опускаются вперед в поражении.
Глядя сейчас на Исаака, я понимаю, насколько она похожа на него. Темно-каштановые волосы, сильные скулы, упрямый подбородок.
И ее глаза, конечно. Ярко-голубые, как у ее отца.
— Если ты чувствуешь, что таощ сестра и ее семья в опасности, — торжественно говорит он, не моргая и не отводя взгляд, — все, что тебе нужно сделать, это сказать мне. Я бы позаботился о том, чтобы они были защищены.
— Ты… ты бы хотел?
— Конечно. Они не заслуживают быть вовлеченными во все это.
— Тогда тебе лучше ни с кем из них не контактировать, — быстро говорю я. — Потому что, очевидно, все, к чему ты прикасаешься, становится целью.
Я не хочу, чтобы это выглядело так резко. Но мои слова рассекают воздух, и в комнате становится холодно.