Он сделал быстрое движение и раздавил горящий конец сигары на тыльной стороне моей вытянутой руки.
Я старалась не кричать, но он вдавил ее еще глубже, и я ничего не могла с этим поделать. Мое тело выгнулось, и я попыталась отпрянуть, но Герм и Джио слишком крепко держали меня. Я повернул голову, чтобы не видеть этого, но боль была настолько сильной, что я почти потерял сознание.
Потушив ее о мою руку, он убрал ее, но к тому времени я уже ослабел. Если бы они меня не держали, я бы рухнул на пол. Вместо этого я так и остался стоять на коленях, раскачиваясь и покачиваясь, как какое-то бескостное чучело, а Жаб протянул руку и взял меня за подбородок. Медленно он поднял мою голову, чтобы заглянуть мне в глаза.
«Теперь ты вспомнишь», — сказал он.
Они отпустили меня, и я упал на бок, рефлекторно прижав поврежденную руку к животу и прикрыв ее другой. Боль была мучительной и распространялась на половину предплечья в одну сторону, а пальцы онемели.
«Иди со знанием, которое я тебе дал», — услышал я слова Жаба откуда-то сзади. «Знай, что если ты еще раз увидишь мое лицо, то это будет последнее, что ты увидишь».
Герм дал мне еще один пинок в бок, после чего они с Джио удалились. Сквозь кровь и слезы в глазах я разглядел Крэша, лежащего на полу в нескольких футах от меня. Он не двигался и затих.
«Спокойной ночи, джентльмены, — сказал Жаб, и звук его и остальных шагов по бетону стал тише, когда они двинулись обратно к дальнему концу ангара и теням, из которых они пришли. «Приятного вечера!»
Я поднял голову. Их уже не было.
Кроме Телли Банта, он все еще был там, стоял, как большая лысая горилла в кожаной куртке.
Они даже забрали с собой складной стул.
Мне это показалось забавным. Не могу сказать, почему или что, или даже если я смеялся или плакал в тот момент, но это было последнее, что пронеслось у меня в голове, прежде чем свет погас.
Глава 25
Когда я пришел в себя, Телли выглядел раздосадованным. Мы с Крэшем все еще лежали на полу, и все мое тело болело. Все вокруг было нечетким, как во сне. Плохой сон.
«Не напрасно, — сказала Телли, — но ты собираешься встать сегодня как-нибудь, чтобы мы могли убраться отсюда к чертовой матери, или как?»
Я вытер глаза своей здоровой рукой. Она оказалась окровавленной, поэтому, следуя за болью, я осторожно ощупал лицо, пока не остановился на ране над левой бровью, прямо вдоль кости. Кровь текла из носа, и я почувствовал ее вкус на языке и в задней части горла. Обожженная рука была сухой, уже покрылась волдырями и сильно болела. «Я долго был в отключке?» Мой голос звучал так, будто я проглотил бритвенные лезвия.
«Может, минуту». Телли указал на Крэша. «Лучше отвезти его в больницу».
Несмотря на боль, мне с некоторым усилием удалось подняться на ноги, и хотя колени дрожали, они не подкосились. Как только я оказался в вертикальном положении, боль в ребрах и спине стала достаточно сильной, чтобы отвлечь меня от опасений, что у меня откажут ноги. Я едва мог сделать полный вдох, не сложившись вдвое, а головная боль била в затылок.
Внезапно Телли приложил руку к моей грудной клетке. Я вздрогнул и отшатнулся. «Что ты делаешь?»
«Ушиб», — сказал он. "Если бы они были сломаны, ты бы уже висел на потолке. Надо забинтовать их покрепче, больше ничего не сделаешь, пока не заживут».
Крэш издал тихий стон. Он был в сознании, но уже потерял довольно много крови и просто лежал, уставившись в пространство. Его руки были в ужасном состоянии, до локтей заляпаны багровым, а лицо залито слезами.
Я помог ему сесть, затем осторожно стянул с него рубашку и аккуратно обмотал ею его руки, изо всех сил стараясь не реагировать на то, как плохо они выглядят. «Мы отвезем тебя в скорую помощь», — сказал я ему. «Там тебя починят, как новенького, не волнуйся».
Он уставился на меня мертвыми глазами, из его носа торчал большой сопливый пузырь.