Почему я, Господи? Что, черт возьми, я тебе сделал?
«Мне жаль это слышать», — сказал я.
«Очень признателен… черт возьми, я уже забыл твое имя».
«Я никогда не называл тебе своего имени».
Джейкоб поморщился и покачал головой, словно эта информация привела его в ужас. «Мой разум… он предает меня в последнее время. Мне удавалось поддерживать свое тело в порядке все эти годы, и не успеешь оглянуться, как мой мозг начинает меня подводить. Доктора говорят мне, что я теряю рассудок, что у меня старческий маразм, только они больше не называют это так. Сегодня у них есть все эти причудливые названия для всего, но это все одно и то же».
«Послушай, — сказал я, — ты хочешь позвонить кому-нибудь, чтобы тебя забрали, или…»
«Маргарет — это все, что у меня было, и ее больше нет».
Я не знал, что, черт возьми, делать, но я не мог просто бросить бедного старика, который стоял там и пытался вспомнить всякую хрень. «Я Сонни», — сказал я.
«Санни», — сказал он, смакуя это слово. «Как солнечный день».
Я пожал плечами. «Конечно, почему бы и нет?»
«Мне очень жаль, если то, что я взял вашу машину, доставило вам неприятности».
Я поверил ему. «Так зачем ты это сделал?»
«Наверное, это звучит глупо для такого молодого человека, как вы, но хотите верьте, хотите нет, но раньше я был летчиком-истребителем. Я служил в Корее, во время войны».
«Господи, — сказал я, — сколько же тебе лет?»
Он задумался на минуту. «Восемьдесят девять, кажется».
«Ты в потрясающей форме».
«Не здесь». Джейкоб указал на свой висок. «Я все забываю. Там все путается и перемешивается. Иногда я делаю то, чего, наверное, не должен был делать. Например, я не должен был делать этого, когда брал твою машину. Теперь я это понимаю, и мне жаль, Сэмми».
Сэмми, Сонни, неважно.
«Полагаю, я просто решил сделать последнюю попытку, понимаешь?» Джейкоб светло рассмеялся, словно про себя. «Врачи говорят, что через несколько месяцев я могу даже не знать, как меня зовут и где я нахожусь. Это страшно, но я уже сталкивался со страхом. К тому же, судя по тому, что они говорят, к тому времени я все равно не буду знать, что происходит».
«Это тяжело. Разве о тебе никто не позаботится?"
«Я живу в поместье Морган. Знаешь, о каком месте я говорю?"
Я узнал название. «Дом престарелых, может быть, в пяти минутах езды отсюда?»
Джейкоб угрюмо кивнул. «Они больше не называют их домами престарелых».
«А как они их называют?»
«Долгосрочное медицинское обслуживание, что-то вроде того, и реабилитация», — сказал он, пожав плечами. «В общем, я снял там комнату. Я люблю посидеть на солнышке, сколько мне позволят, и перебрать свои вещи, чтобы вспомнить. Я хочу помнить как можно дольше, Сэмми. У меня есть небольшая коробка с моими вещами, в ней только старые фотографии и безделушки из моей жизни. Например, вот это». Он указал на свою кепку-авиатор. «Я носил ее в Корее. Сбил свою часть этих коммунистических ублюдков».
Господи, подумал я, этот парень был крутым.
«Я надел ее утром, впервые за много лет», — сказал он. «Может, для тебя это и не имеет смысла, но мне снова захотелось летать, хотя бы еще раз. Я знал, что мне никогда не удастся приблизиться к самолету, поэтому я достал свои ботинки, любимые шорты и надел кепку. А потом я сбежал. Сбежал, когда никто не смотрел. Я не смог поймать самолет, поэтому остановился на машине. Я сто лет не водил машину и не был уверен, что все еще знаю, как это делается. Но, видимо, это как езда на велосипеде, потому что у меня не было никаких проблем. Я увидел твою машину с опущенным верхом и подумал: да, это она. Старая, гордая и все еще бегущая, как и я, так что я запрыгнул в нее и поехал на твоей машине так быстро, как только мог, и так долго, как только мог. Это было не совсем то же самое, что летать, но это было здорово, Сэмми, это было здорово. Ветер в лицо, скорость, свежий воздух и солнце, я снова почувствовал себя ребенком. На какое-то время я, черт возьми, почувствовал себя тем молодым пилотом-истребителем, каким был раньше».
Я не знал, что сказать, поэтому стоял и слушал.
«Уверен, они уже ищут меня. Стоит какому-нибудь старому сумасшедшему канюку вроде меня взлететь, и у всех начинается суматоха, они боятся, что я могу пораниться или еще какую-нибудь ерунду». Джейкоб грустно улыбнулся. «По правде говоря, я взрослый человек, а взрослый человек, независимо от его возраста, должен иметь чувство собственного достоинства. Но время заберет и это у меня, Сэмми. Поэтому я в последний раз прокатился на солнце».
На этот раз я улыбнулся. «Молодец. А если это не понравится тем уродам из дома престарелых, пошли они на хрен».