В эту ночь подспудно я ожидал различных приключений, но всё прошло спокойно. Утром, зевая во весь рот, делаю вялую зарядку и иду завтракать.
М-да… тут, конечно, грязно. Столы жирные, протёрты плохо, мусор некоторые гости бросают прямо на пол… Только сейчас я стал понимать, что бзик моей Матрёны по поводу чистоты на самом деле — благо. А как меня, то бишь Алексея, это злило в детстве!
Село, где мы ночевали, стоит у края лесного оврага, по которому бежит бодрая речушка.
— Останови воды набрать, — просит Володя.
— И ты сбегай, — командую Тимохе. — Пусть запас для коней с собой будет.
Воды бы хорошо набрать. Антисанитария на постоялом дворе смутила меня, поэтому завтракать там я не стал. С собой взял только свежих овощей и бутылку вина — буду потягивать в дороге. Своя снедь ещё имеется, но уже подъедаем. Ничего, надеюсь, в Ярославле найдём приличный трактир, или даже ресторан. Мы решили там не оставаться на ночлег, но по лавкам пройтись надо обязательно.
Ленивый конюх берёт две деревянные фляги, литров по пять каждая, и идёт за Владимиром.
— Алексей, я себя уже получше чувствую. Хотите пересесть на своё место? — предложила Ольга, когда парочка водоносов скрылась в овраге.
— Да я уже тут притёрся… Впрочем, если вам всё равно — то, пожалуй, пересяду.
Судя по гримаске женщины, она рассчитывала, что я откажусь. Но я не страдаю излишним гуманизмом.
— А где Тимоха? — спрашиваю у Володи, когда тот вернулся один.
— Да он грибы там собирает, — пояснил тот.
— Боровиков полный лес! — весело крикнул Тимоха, возвращаясь без грибов, но с двумя полными флягами. — Барин, дай корзину какую! Я там много нарвал.
— Да сдались они тебе, — ворчу я, хотя, надо признать, боровички уважаю. — Ну, давай. Только по-бырому!
— Странный говор у вас в селе, — заметила Ольга. — Правильно говорить «давай быстрее», «не задерживайся». «По-бырому»… — не слышала такого выражения.
— Ты учи, учи, как правильно…
Я и не думаю спорить. Надо изживать из себя речевые обороты будущего! Мои крепостные и дворовые давно заметили, что у меня манеры и речь изменились, но списывают всё на тот удар по голове, когда мы с арой сюда попали. И вообще — кто мне может допрос устроить? Нет таких смелых… Ну, разве что Матрёна, возможно. Но нянька меня любит и уличать в чём-либо точно не станет.
— Ёпть твою мать… Бога в душу! Гандон штопаный! — вдруг заорал в лесу Тимоха так, что птицы в овраге в испуге разлетелись, а мы втроём — я, Ольга и Володя — сорвались с места и рванули вниз.
М-да… Вот и товарищ мне достался — тоже, считай, палится по полной! Что с ним там случилось? Не дай Бог, ногу подвернул. А кто нас повезёт дальше⁈
Оказалось — не подвернул. Но ситуация неприятная.
Глава 3
Глава 3
Его, дурака, оказывается, укусила змея. Про пресмыкающихся в нашей местности я знал всё. Ходил как-то в террариум в Костроме — небольшой подвальчик за рынком, где за три рубля мне показали двух ящериц и одну заспанную анаконду, которая, похоже, была вообще из папье-маше. Но зато дядька, что там работал, толковый попался — рассказал мне про местных гадов все, что знал. Я и запомнил.
Нет, как выглядят эти твари — я не знал, но базу усвоил: у нас водятся три вида змей и три вида ящериц. Ужик вообще безобиден и часто притворяется мертвым. Медянка может тяпнуть так, что даже кровушка пойдёт, но в морг из-за неё никто не загремел. А вот самая опасная — это гадюка. Хотя маму мою как-то укусила такая — и ничего. Рука припухла, и только. А вон у соседского пацана и температура была, и скорую вызывали — ну, то есть в этой реальности, конечно, звать было бы некого. Потом сказали — это индивидуальная реакция, могло быть и хуже. Но это совсем редко.
Короче, вижу — Тимоха на лужайке корчится, за ногу держится. Морда перекошена, глаза выпучены.
— Барин!.. Змея!.. Прям в лодыжку!
— Ох, как же тебя угораздило-то? — скорбно вздыхаю я, стараясь, чтоб голос не дрогнул от смеха. — Молодой… тебе бы жить да жить…
— Всё плохо, да? Герман, спаси! — взмолился ара, разглядывая место укуса на ноге.
— Батюшка-то наш тебе как тут поможет? Он бы, верно, и помолился, да нет его ныне рядом, — с недоумением буркнул Володя, не поняв, какого именно «Германа» поминает Тимоха.
Зато я понял и со злостью пнул «умирающего», чтобы тот перестал рассекречивать, кто сейчас в теле барина.
— Чепуху не неси! Ты ещё нас всех переживешь! Даже если и не медянка, а гадюка была — редко от того умирают! Вставай, поехали, не валяй дурня! И грибы собери, вон, расплескались из корзинки.