Через полгода я узнал, что два моих магазина сгорели, а третий, из-за которого началась вся канитель, закрыли по санитарным нормам. Чуть позже здание магазина через городскую администрацию все же перешло к Тимуру. Владу заплатили какие-то копейки, а чтобы он не бузил, прозрачно намекнули что и его найдется за что закрыть.
Все эти годы я, будто граф Монте-Кристо, разрабатывал суровый план мести. Но все сложилось иначе. За полгода до моего освобождения Тимур скончался в больнице от передоза, я еще тогда подозревал что он наркоман. Его дрожайший папочка с треском слетел с должности, а дядю-полковника зарезали в подъезде. Наверняка устранили, чтобы случайно не развязал язык, а может просто отомстил отсидевший зек, вроде меня…
И вот теперь я на свободе. Ни денег, ни работы, ни семьи. Только пожилые родители в маленьком городке, пару друзей, но зато и полное отсутствие врагов, что тоже не маловажно. Что же, пора начинать жизнь с белого листа. Тридцать пять лет как раз самый подходящий возраст…
Я почти добрался до первых домиков Новореченска. Ничего не изменилось за эти годы. Разбитые серые дороги, в стороне чернели трубы кирпичного завода, который закрыли еще в конце девяностых.
Впереди, на площади, блестел фасад нового супермаркета.
На обочине тормознула синяя «Шкода». Из машины бойко выпрыгнул увалень в спортивной куртке.
– Андрюха!
Я с трудом узнал одноклассника Костю. Ну и репу он отъел, куртка чуть не трещала по швам на полном рыхлом теле.
– Садись, подвезу.
– Спасибо, Костян. Хочу пройтись по родному городу, пять лет здесь не был. Как там наши?
– Почти все уехали…– пожал плечами одноклассник.– Из класса в Новореченске всего пятеро осталось. Кстати, Консервный завод в прошлом году открылся. Я замдиректора…
– А то я смотрю, где же ты такую репу наел… в школе же был худой как спичка.
Одноклассник расплылся в улыбке и шмыгнул носом:
– Если надумаешь, приходи. Найдем для тебя место.
– У меня же судимость.
– Ерунда. Главное, чтобы трудился… с кадрами сейчас туго, – одноклассник посмотрел на часы.– Ладно, Андрюха, поскачу я, через час встреча с заказчиками… Вечерком обязательно загляну.
Как только одноклассник уехал, я обернулся и увидел необычную картину. Такое можно увидеть только в далекой российской глубинке. По грунтовке семенила пегая лошадка, несущая гремящую повозку.
Я даже остановился. Не знаю почему, с детства люблю лошадей, этих милых неутомимых тружениц с роскошными гривами и грустными глазами. Когда повозка приблизилась, из вороха сена показалось тело. Я рассмотрел невзрачного мужичка в засаленной фуфайке. Он неожиданно вскинул кнут и изо всех сил саданул лошадку по крупу:
– А ну, пшла зараза!
Лошадка вздрогнула и понеслась быстрее.
– Эй, дядя! – остановился я.
Терпеть не могу, когда бьют беззащитных животных. Извозчик наверняка пьян в стельку.
Мужик натянул вожжи и направил лошадь прямо на меня. Я даже не успел отскочить и тут же почувствовал сильный удар в грудь, в глазах мгновенно потемнело и я потерял сознание.
… Когда я очнулся, надо мной склонился широколицый мужик с неряшливой бородой.
– Живой?
Я вздохнул и почувствовал боль в грудине. Голова слегка кружилась. Я лежал на полу, на толстом овчинном полушубке. В комнате воняло гарью.
– Тебя Ванька Кочубей сбил, придурь из соседнего хутора.
– Дебил…– вздохнул я.
– Ты к кому шел-то?
Я пригляделся к мужику. Здоровый. Прямо богатырь Илья Муромец, одна борода чего стоит. Я конечно слышал, что у нас опять мода бороды носить, но лично меня разводить растительность на лице и за миллион не заставишь…
– К кому шел? Домой я шел…
– Никак не признаю я тебя… В Новореченском полсотни дворов, вроде всех знаю… И одежда у тебя чудная…
Я только сейчас заметил что на мужике просторная рубаха и широкие штаны, подвязанные обычной бечевкой. Он протянул здоровенную ладонь:
– Макар Игнатов, мельник.