Венский воздух был густ от запаха цветущих каштанов и политических новостей. Граф Буоль, министр иностранных дел Австрийской империи, нервно постукивал перстнем по мраморному подоконнику своего кабинета в Бальхаусплац. За окном, на площади, маршировали солдаты в белых мундирах — красиво, но бесполезно против русских дивизий, стоявших у Карпатских перевалов.
— Ваше превосходительство, — секретарь осторожно положил на стол телеграмму, — русские вышли к Дунаю в районе Русе. Их авангард в сутках марша от Свиштова.
Буоль поджал губы. На столе лежала карта с аккуратно очерченными фрагментами — территориями, уже потерянными для империи. Его палец дрожал, когда он провел по линии фронта:
— Послать курьера в Петербург. Предложить… — он проглотил ком в горле, — статус-кво на условиях одна тысяча восемьсот пятьдесят третьего года.
Секретарь побледнел. Это означало признать все поражения, все жертвы напрасными. Однако взял себя и доложил:
— С вашего позволения я составлю документ и ввиду его чрезвычайной секретности сам отвезу на вокзал к моменту отправки дипломатической почты.
Граф лишь кивнул. Через час секретарь был уже на Центральном вокзале Вены Хауптбанхов. Направившись к составу компании «Imperial Regia», он нос к носу столкнулся с только что прибывшим в столицу генерал-фельдмаршалом Радецким, мрачно наблюдавшим, как на перроне грузят дипломатическую почту.
Его ординарец, молодой граф Штаремберг, как раз говорил ему:
— Ваша светлость, неужели мы действительно будем просить мира? После всего…
— После всего? — Радецкий резко повернулся, его шитый золотом мундир блеснул на весеннем солнце. — После того как русские взяли Бухарест за три дня? После того, как они вышли к Дунаю — этой голубой дороге Европы? После того как наши лучшие полки бежали от казаков, словно зайцы?
Он швырнул адъютанту под ноги пачку газет — и все с карикатурами на австрийскую армию, империю и императора лично. На одной как раз был изображен Франц Иосиф, целующий сапог Александру. И увидев личного секретаря министра иностранных дел с толстым портфелем в руках, генерал-фельдмаршал расплылся в фальшивой улыбке.
— А-а, досточтимый херр Вирхов! Вы торопитесь отправить в Московию депешу о нашей капитуляции?
Побледнев куда сильнее, чем давеча в кабинете у своего патрона, фон Вирхов увидел, как рука генерал-фельдмаршала в белой перчатке легла на золоченый эфес сабли. К счастью для молодого человека на вокзал прибыл вестовой и передал Радецкому пакет. Разорвав его тут же на перроне, генерал-фельдмаршал приложил два пальца к лакированному козырьку фуражки, прощаясь с трясущимся от страха собеседником, и тут же удалился.
Через час он входил уже в кабинет австрийского императора. И застал необычную сцену. Франц Иосиф, с яростью, несвойственной его всегда безупречным манерам, рвал в клочья какую-то бумагу и едва ли не швырял ее графу Буолю в лицо. Клочки падали на паркет, где еще утром лежал персидский ковер — теперь почему-то убранный, словно на нем оказалось кровавое пятно.
— Они называют нас предателями? — голос австрийского императора сорвался на фальцет. — После того как мы спасли их от Наполеона? А вы, граф…
Заметив в дверях генерал-фельдмаршала, Франц Иосиф осекся. На мундире Радецкого сегодня не было его многочисленных орденов и лент, словно он больше не заслуживал их носить. Обратил на это внимание и министр иностранных дел, который получил депешу, переданную из Российского посольства, уже после того, как отправил фон Вирхова на вокзал Хауптбанхов.
— Поздравляю вас, генерал-фельдмаршал, — саркастически произнес император Австрии и Венгрии. — Русские уже требуют Галицию!
Радецкий скрипнул зубами. Процедил сквозь них:
— Нет. Мы будем драться. Пусть русские узнают цену австрийской чести!
— Да⁈ — в том же тоне осведомился Франц Иосиф. — Помнится что-то подобное вы произносили и перед тем, как войска моего брата Фридриха Вильгельма взяли Дрезден, и перед тем, как позволить русским оказывать военную помощь бунтовщикам в Италии, господин вице-король Ломбардо-Венецианского королевства!.. Кстати, освежите мою память. Не вам ли мой почивший брат Николай, российский император, присвоил почетный чин генерал-фельдмаршала своей армии и сделал шефом Белорусского гусарского полка?
И в этот момент за окном ударил колокол собора Святого Стефана.
От своей первоначальной идеи — использовать брошенные британцами и французами в дельте Дуная пароходофрегаты «Миранда» и «Террибль» — я отказался. Модернизировать их для движения по рекам было конечно соблазнительно, но что дальше?