«Отец мой Небесный!» — взывал к Господу тот, кто был лучшим человеком среди присутствующих, а быть может, и среди всех когда-либо живущих. «Вот он передо мною, жрец, тот, кто страшнее даже фарисеев, ибо не в сердце его Бог. Бог его — во власти, и в силе той власти, что именем Бога живёт и питается. Не допусти ему попрать меня, ибо не меня он хочет растоптать, а Тебя в моём сердце!»
«Я всегда на стороне здравого смысла», — думал тот, кто олицетворял здесь торговлю и компромисс. — «Я не хочу, чтобы пострадала моя родня, и кровь от моей крови — Йэшуа. Никогда бы не допустил я, чтобы жертвой пала женщина, под сердцем носящая ребенка нашего рода… Пусть все здесь присутствующие поймут друг друга, и общее решение будет разумным. Обещаю, что всё для этого сделаю, во всяком случае, всё, что посчитаю необходимым».
«Как всё это мне надоело», — размышлял про себя хозяин этих мест. — «Этот жрец со своими дешёвыми трюками заезжего фокусника из восточных стран, с его глубокомысленным выражением лица. С кучей непонятных и мне мало или вовсе неведомых истин, без которых, видите ли, ни новой, ни старой религии быть не может. Что до меня, главная моя религия — честь. Это пилум и меч, пожалуй, они поважнее, чем гадания авгуров или чудеса жреца. Всё открыто, честно, и обнажённый клинок, и твоя ярость, и смерть противника. С Ормусом же ступаешь на зыбкую почву неких рассуждений, от которых с ума сойдешь, и только. Я велю удалить от Прокулы всех этих чародеев, и учителей, и знатоков закона, пока она впрямь не сошла с ума. Моя жена — это моя жена. Сам-то я как-нибудь со всем этим справлюсь».
«Все вы вначале покричите, помучаетесь совестью, отринете меня и мои выдумки, но сделаете по моему хотению», — с насмешкой размышлял виновник всех этих тревог, Ормус. — «Всё лишь в моих руках, ибо я тот, кто знает. Вы — мои игрушки, а я переставляю вас с места на место. Даже если вы об этом догадались, то противостоять мне всё равно не в силах. И это хорошо, это правильно. То, что я задумал, выше всяких похвал. Подчинитесь, сделайте, — и победите со мною».
Вслух же он сказал:
— Для упрочения слухов об Иисусе, как о Боге, а не просто целителе, Мессии, и, по велению Господа, свершителе чудес, нужно не просто новое чудо. Нужно то, что потрясёт основы основ существования народа. Заставит упасть на колени, потерять чувства, плакать, рыдать. Биться головой о землю, ужасаться, восхищаться, преклоняться… Требуется свершить небывалое.
Раздался напрочь отрицающий произнесённое голос:
— Я — не Бог, и никогда им не был! Я — сын человеческий, и каждый в Назарете скажет вам имя моего отца! И если я послан Господом моим, и исцеляю во имя Его, то только это и нужно донести до моего народа! Дабы прислушался он к голосу Его, и ходил под Ним, и будет народу благо…
Хладнокровный Ормус даже не взглянул в ту сторону, откуда был слышен голос. На самом деле, благо беспокойного, вечно мятущегося еврейского народа интересовало Ормуса менее всего. Иудея, весь Израиль, правящий ими Рим, его родной Египет… Что ему, Ормусу, до них, если в эти мгновения он творил, и творил самого Бога! А значит — сам становился Богом на земле…
60. Пытка
Всё, что мы называем небывалым, на самом деле уже случалось. В другом месте, в другом времени, в других жизнях. Ещё одна старая, как мир, мысль.
В Кесарии Приморской Ормус пытался создать нового Бога, и вёл неспешную беседу об этом с римским прокуратором Иудеи, Иисусом Галилеянином, Марией из Мигдалы Галилейской и Иосифом из Аримафеи.
— Итак, небывалое, — сказал Ормус. — Но ничего нового выдумывать не придётся. Самым большим чудом богов всегда бывало воскрешение. Сознание человека никогда не примирится со смертью. Вечно будет умирать человек, и вечно стремиться к продлению жизни. Тот, кто умеет вернуть людей из-за последнего порога, будет признан ими самым большим, самым последним Богом. Я хочу, чтобы им стал Иисус.
— Я не умею возвращать из-за порога. Никто не умеет, и ты знаешь это лучше всех, — почти спокойно произнес побледневший Иисус в ответ. — Ты, который помог развить мне мой дар, и довёл его до совершенства, ты учил меня, что нет, и не может быть лекарства против смерти.
— Я, Ормус, говорил тебе это, — с насмешкой отвечал ему жрец, — помимо многого другого, и я не отказываюсь. Но не говорил ли я тебе, что нет и лекарства против глупости? Умный человек всегда сумеет обмануть глупца, и заставить увидеть то, чего никогда не случалось на самом деле.