Не замечаю, как за размышлениями усталость берёт своё. Восприятие размывается, и я словно медленно опускаюсь в яму, набитую ватой. Засыпаю.
Просыпаюсь от двух вещей. Мне безумно жарко, и я хочу жрать так сильно, что мне наяву до сих пор видится жаркое из кабана, о котором только что снился сон. А жарко от того, что меня укрыли одеялом, ещё и заботливо подоткнули. Я встал и скинул его с себя. За окном была ночь. Мягкий свет заливал купе, а девушка спала, привалившись головой к мягкой подушке, встроенной в стену. Между нами стоял круглый столик, как в ресторанах, и два стула. А на нём кто-то заботливо расставил несколько блюд, от вида которых в животе громко заурчало. Я даже дёрнулся, боясь, что звук разбудил девушку, настолько громким он был. Но нет. Она сладко спала, завернувшись в плед по самый нос, а пушистые ресницы мелко подрагивали.
Не выдержав убийственного голода, я сел за стол и принялся за еду. И она оказалась ужасно вкусной! Баранина, запечённая в собственном соку, рёбра ягнёнка, целая горка люля-кебабов! Ужасно вкусная штука! Или я просто был так голоден? Похоже, сегодня в вагоне-ресторане подавали кавказскую кухню. Под одной из крышек нашёл широкую тарелку с различными видами шашлыка и соусов. Наконец-то отъемся!
Поглощённый едой я не заметил, как девушка проснулась и с любопытством наблюдала за мной. И только тогда в мою голову закралась запоздалая мысль, что я в общем-то всё ещё голый. Хоть и выше пояса, но незачем смущать красотку торсом с волосами, слипшимися от крови, хотя раны уже вполне затянулись.
А вдруг она княжна? Ещё сочтёт это за оскорбление, а мне потом разбирайся с её родителями. Или женихом. Хотя, надеюсь, такого ещё не имелось. Потому что тогда мне точно кабзда, ведь я сам беззастенчиво пялюсь на неё уже минуту, одновременно обсасывая ребро ягнёнка. Комичная, должно быть, картина.
Я решаю первым нарушить молчание:
— Здрасьте, — сказал.
Она мило засмеялась и посмотрела на мою грудь.
— Добрый вечер. Вам лучше? — шмыгнула носом.
Она простужена? Неудивительно, в купе такой дубак.
Кивнул в ответ на вопрос, за ним последовал новый.
— А как вас зовут?
— Дубов. Николай Дубов.
— Ух ты! Я слышала, что ваш род один из самых древних, но переживает не лучшие… апчхи! Простите… Времена.
Надо же, оказывается, Дубовы обладают определённой известностью. Это приятно.
— Да, бывало и лучше. А вы?
— Ой, простите мне мою бестактность, барон…
— Я не барон.
Её глаза округлились от удивления. Голубые, как ледышка, они светились внутренним теплом.
— А я… думала. Ах, я поняла, не продолжайте. Совсем забыла, что мы едем в Пятигорскую Академию. Для… особых учеников. Меня зовут Василиса Онежская.
Онежская? Что она забыла в этом поезде? Насколько я помнил, Онежские это княжеский род с мощным Инсектом. Патриархи рода почти всегда были приближенными к императорскому двору. Уж не за ней ли явились убийцы?
— Простите, что заняла ваше купе, — продолжала Василиса, а я просто смотрел на неё, не зная, что сказать. Передо мной извинялась княжна!
— Других мест не было, а с моей… особенностью я доставляю попутчикам… апчхи! неудобства. Ой, вам должно быть холодно! Мне точно холодно, но я привыкла… апчхи!
Княжна шмыгнула носом и виновато улыбнулась. Её родителям нужно пожать руки. Воспитать княжну такой скромницей? Легче поезд на полном ходу остановить.
— Что вы, Ваша Светлость, мне просто свежо.
Но она меня уже не слушала, вскочила со своего места и наклонилась к лежащему рядом большому чемодану. А мне вдруг стало очень жарко. Шерстяные гетры доходили до самой попки, а дальше… не было ничего, кроме ярко-голубых трусиков и, кажется, с начёсом! Они выглядывали из-под короткой юбки. Хорошо, что я поел, и кровь, в основном, возле желудка.
— Вот! Возьмите! — она протянула мне меховую жилетку. — Я сама её сшила для отца, но вам тоже будет впору.
Боже, кто тогда её отец? Белый медведь?
Но отказаться от подарка княжны я просто не имел права, поэтому взял и надел жилетку. Шерсть оказалась на удивление мягкой и тёплой. Только деревянные чопики, которые были вместо пуговиц, не застёгивались на моей груди. Что ж, видимо, её отец, всё же, немного меньше меня в размерах. Какое облегчение.
Княжна засмеялась, глядя на мои потуги застегнуть жилетку. В улыбке её нежные губы приоткрылись и обнажили жемчужные зубки. В ответ я и сам заулыбался, а потом и засмеялся.