Михайлов страдальчески всплеснул руками и закрыла глаза ладонью, сотрясаясь от страха. Якобы. Я с ленивым вздохом сказал:
— Да, это будет настоящая трагедия. Ну, а я-то здесь причём?
— Видите ли, герцог приехал на днях и наверняка уже начал проворачивать свои грязные дела. Чем скорее мы его остановим, тем лучше. Сегодня он посетит бал в городской ратуше. Я предлагаю вам внести свою лепту в дело спасения нашей губернии от произвола. Придите на этот бал, затейте с ним драку или вызовите на дуэль.
Я вскинул бровь, но князь остановил мой вопрос:
— Нет-нет, я не прошу его убивать, вы же не наёмный убийца. Просто… намните ему бока. Пусть поймёт, что ему здесь не рады, что его замысел раскрыт. Понимаете, о чём я?
Я медленно кивнул. Я понимал, о чём он, и это мне не нравилось.
— Почему я? — спросил.
— Вы — тёмная лошадка на этой доске, мой друг. Ни с кем не связаны, ни с кем не дружите. К тому же человек чести. Сын рассказал, что случилось в Шишбуруне, и я сразу понял, что только вы справитесь с этим делом. Вам не безразлична судьба простых людей, а разобравшись с Билибиным, вы поможете Пятигорску и лично Светлейшему князю Горынову. Когда он узнает о вашей роли, то непременно отблагодарит верного сына Российской Империи. И я тоже. За это небольшое, скажем так, одолжение я заплачу круглую сумму. Вы год не будете ни в чём нуждаться. И не бойтесь, мои люди, — он кивнул на девушку и парня впереди, — незаметно разберутся с охраной герцога, чтобы они не путались под ногами.
— Приехали, господин! — не оборачиваясь, сказала девушка-водитель.
— Благодарю, милочка. Ну так что, господин Дубов, по рукам?
— Нет, — сказал я и вышел из машины на многолюдный тротуар.
Я не мог этого видеть, но уверен, у Михайлова опять дёрнулась щека. Наружу из машины высунулась трость и отодвинула занавеску. Оттуда показалось лицо Михайлова, слегка багровое в дневном свете.
— Я всё же внесу вас в список приглашённых на бал, господин Дубов. Уверен, до вечера вы примите правильное решение.
Машина взревела мотором и уехала. Какое-то время я смотрел ей вслед. В один момент я даже начал сомневаться в том, что слова Михайлова, от первого до последнего, ложь. А потом он назвал меня «другом». А я всегда помнил отцовскую поговорку: если южанин называет тебя другом, значит, хочет обмануть, если братом — значит, уже. Правда, из его уст обычно звучало слово нае…ть… но суть та же.
У меня появился ещё один повод заглянуть на сегодняшний бал — посмотреть на Билибина и понять, почему Михайлов хочет от него избавиться. Значит, мне нужно где-то купить костюм.
Я пошёл по улице Торговых рядов, но все магазины и лавки, которые я видел, мне не нравились. То слишком много лоска, что говорило о том, что владельца больше заботит витрина, чем её наполнение, то неоправданно высокие цены — где вы видели бутылку воды за сто рублей? Сто! Ладно бы на вокзале или в поезде! Хотя и там сто рублей за воду дороговато.
Наконец, я увидел подходящую лавчонку. Называлась она «Тысяча и одна мелочь». Стекло было разукрашено всякими разноцветными финтифлюшками, а на витрине лежало всё, что угодно. Я заметил неплохую удочку, набор специй, садок, разноцветные алхимические порошки и даже разобранный двигатель. На фига он тут? Чуть в глубине стоял огромный манекен, облачённый в древнюю русскую броню — кольчуга до колен, островерхий шлем и щит. Похоже, здесь я смогу основательно затариться! И цены вроде не дутые.
Над входом висели вывески в виде двух свернувшихся котов, белового, с серыми пятнами, и полосатого тёмного. Прям инь и янь какие-то.
Открыл дверь и вошёл. Внутри было темно и пахло одновременно ёлками, сушёными водорослями и лимоном. В глубине за стойкой стояла красивая девушка с фиолетовыми волосами, а перед ней какой-то хмырь в тёмных одеждах и в шапке. Это в сентябре-то!
— Давай деньги, кошатница чёртова! — прошипел он. — Или я в тебя всю обойму выпущу!
Что за город… Даже в магазин спокойно сходить нельзя.
Дверь за мной закрылась, оборвав шум улицы, и громко звякнул колокольчик.
Глава 5
Осенью у меня всегда хорошее настроение. На улице светит ещё по-летнему тёплое солнце, но верхушки деревьев уже одеваются в золото. А небо такое синее, какое бывает только осенью. Удивительная пора, когда простолюдины пожинают урожай, делают запасы на зиму и со смелостью смотрят в завтрашний день.
Правда, не все, но это детали. Вот что я не люблю, так это когда здоровый взрослый мужик вместо того, чтобы честно заработать на хлеб, угрожает невысокой, привлекательной девушке. Настроение портится просто ужасно.