— Не отвлекайтесь, Пётр Васильевич, — направила рассказ фельдшера в нужное русло Оксана, продолжая гладить мою руку.
Приятно.
А медик и правда начал куда-то в сторону рассказ уводить.
— Да-да, прошу прощения, — кивнул он. — Так вот, большую часть учеников успели вывести на арену. А часть не успели, собственно. Ну да вы, Дубов, сами видели. К счастью, из-за объявленных неучебных дней значительное количество студентов забрали к себе родители. Иначе жертв могло быть больше. Атака была стремительной, но учителей и директора не застигли врасплох. К сожалению, всё равно не обошлось без жертв — есть убитые и тяжело раненые. Из последних некоторые здесь, но большую часть отправили в городской госпиталь. Там у них больше и врачей, и ресурсов. Если бы не вы с герцогом Билибиным, жертв было бы куда больше. Ваше вмешательство в ход сражения позволило продержаться до подхода сил полиции и местной княжеской дружины. Пока всё происходило, мы прятались здесь, в лазарете, так как раненых не смогли увести вовремя и решили просто запереться. А затем… пришли они.
— Те солдаты? — снова прохрипел я. Говорить потихоньку становилось легче.
— Да. Или профессиональные наёмники, солдаты удачи — я не знаю, господин барон, не разбираюсь в этом.
— Ясно. — Я погладил спящего волчонка. — А дальше вмешался я, верно?
— Да, — подтвердил Пётр Васильевич. — Нас здесь было полдюжины, если не считать находившихся на лечении студентов. Я с Оксаной, госпожи Морок и Шмидт, господа Верещагин и Северов. Кажется, никого не забыл. Эти люди искали вас и Алексея.
Интересно получается. Значит, снова всплыл какой-то враг, который желает смерти мне, но при чём тут Верещагин? По всему выходило, что он сын нашего Императора… Но Верещагин? Этот хлюпик? Сказал бы, что трусливый, но он вышел и отвлёк врагов от меня. Можно сказать, с натяжкой конечно, что жизнь мне спас. Только в голове никак не укладывалось, при чём тут я и сын Императора? Значит, у нас один враг? Чушь какая-то!
— Что было дальше? — спросил фельдшера. — Помню, как выпил огненное зелье.
— Ах да! — всплеснул руками Пётр Васильевич. — Зелье Огненного Берсерка! Редкая и опасная штука. Мощный боевой стимулятор, — по сути, оружие крайней меры, когда надежды на победу в бою не остаётся. Даже очищенное зелье может убить того, кто его применил… Где вы его достали?
— Да так, — отмахнулся я, вспомнив элитного гвардейца жрецов из Гилленмора. Он после этого зелья совсем с катушек съехал. — Один гном одолжил. Не думал, что пригодится. Воинов этих опознали?
Медик пожал плечами и похлопал меня по плечу:
— Как человек, проводивший первичный осмотр тел, скажу, что опознанию они поддавались трудно. Вы их на части разорвали, Дубов. Лучше вам об этом поговорить с директором или Сергеем Михайловичем. Я рассказал вам всё, что знал.
— Нет, не всё, — остановил я фельдшера, когда тот повернулся, чтобы уйти. — Кто остановил меня? Я ведь и вас мог убить…
Пётр Васильевич вздохнул и покачал головой, достал трубку, раскурил её и сел рядом на табуретку. Оксана по-прежнему стояла рядом и прислушивалась к нашему разговору.
— Собственно, остановить вас так никто и не смог. Герцог Билибин и Сергей Михайлович отвлекали вас, пока действие зелья не прошло. Им это непросто далось.
— В каком смысле?
— Скажем так, им не помешает парочка холодных компрессов на синяках. Но хоть без переломов обошлось.
— Мне жаль.
— Вы делали, что могли, Дубов. Кто же знал, что от этого зелья теряешь разум? За сим я вас оставлю. Есть ещё больные, требующие моего внимания.
С этими словами Пётр Васильевич встал и ушёл, попыхивая трубкой и напевая беззаботную мелодию. Оксана наклонилась ко мне и поцеловала в губы. Они были мятными на вкус. А она пахла осенью и лекарствами.
— Я уже с жизнью успела попрощаться, когда ты пришёл, — сказала медсестра.
Одета она была в рабочее. Лёгкий накрахмаленный халатик с красным крестом на груди, чепчик, туфли с каблуком. Одежда подчёркивала соблазнительную фигурку девушки, а из-за расстёгнутых на груди пуговиц в вырез выглядывали две очаровательные округлости.
Что ж, раз я это замечаю, значит, иду на поправку! Боль и правда постепенно уходила. Не знаю, что там доктор намешал, но стало легче.
— Я бы не дал им ничего с вами сделать, — ответил.
— Знаю, — улыбнулась она одними глазами.
Она ещё какое-то время провела со мной. Мы тихо говорили о разном — в основном, о произошедших событиях, конечно. Оксана заполнила кое-какие пробелы. Верещагина с ожогами отправили в больницу. Обещали за месяц его на ноги поставить, и вообще, мол, будет как новенький.