— Ты что-то ещё про гоблинов дохлых говорил, — напомнила его слова Вера.
— Будут. Из Реальности харков их выдерну.
— Ты научился перемещаться между мирами? И нас тоже можешь переместить, если чего?
— Тут всё сложнее, Верунчик. Пока лишь родная Реальность доступна, а вот остальные для меня закрыты. Чисто технически и вас перетащить через границу могу. Плохо лишь одно: этого не переживёте. Даже Данила не до конца готов.
— Жаль… Это же какие диверсии можно было бы устроить в тылу врага!
— Всему своё время. Ну чего? Я начинаю? А то мои огненные железы очень соскучились по прокачке, — повернулся Чах в мою сторону, сделав грустные глаза. — Не тяни, Данилушка!
— Нельзя, — за меня ответил Ростоцкий. — Пока не обеспечили себе полноценного выхода на сервера Генерального штаба, операция не имеет смысла.
— Уже.
— Не понял.
— Уже есть. Вот с этого компа и выходите… Естественно, как новую мышку найдёте. А то швыряются ими всякие несознательные личности, имущество портят.
— То есть ты хочешь сказать, что так легко можешь взломать запароленные, отключённые от общей сети…
— Он умудрился секретную связь Имперской Службы Безопасности порнухой забить, — пояснил Старший следователь Комов. — И тогда, как понимаю, ещё не таким сильным был.
— Бардак… — недовольно покачал головой Геннадий Григорьевич. — В этой стране остались ли хоть какие-нибудь нормально защищённые сведения?
— Никаких, — честно признался Чах. — Правда, хорошо, что я на вашей стороне? А ведь мог бы не один эшелон со спиртом у заинтересованных людей или тварей обменять на ваши файлы. Цените! Ну и булькающее уважение оказывать не забывайте.
— Видишь ли, дружок, — попытался я купировать очередной приступ наумбовского самодовольства, — они нальют, а я введу для тебя особую диету. Ты же, кажется, до сих пор ментально привязан ко мне?
— Вот что ты, Даня, опять за старое? Мы же с тобой напарники, а с ними так нельзя.
— Мне можно. И кстати, чем дольше мы тут с тобой спорим, тем дольше тебе ждать обещанные два литра спирта. С собой их не дам, чтобы искуса употребить раньше времени не было, но разрешаю добыть на месте во время выполнения боевого задания.
— Есть добыть! — отдал крылом честь наумб и исчез.
— Паноптикум… — удручённо прошептал генерал Ростоцкий. — И с такими кадрами мы пытаемся спасти Российскую империю.
— Только с такими и можно, — ободряюще улыбнулась Вера. — Идёт война не по правилам, поэтому от правильных людей и нелюдей на ней толку никакого.
— Правильно! Это по-нашему! — согласился с ней Якут. — Вижу в тебе, Палкина… э-э-э… простите, Вера Константиновна, настоящую спасательскую выучку.
Почти сутки в новостях была тишина и относительный покой, если не считать очередных бравурных заявлений Временного Комитета о стабилизации обстановки в стране. За это время мы связались с майором Жуковским и разработали с ним план переброски нашей группы на новую точку дислокации.
Ну а потом эфир взорвался. Одна статья была другой страшнее. «Новое неизвестное оружие тварей!», «Курган находится в окружении! Много человеческих жертв!», «Катайск оккупирован тварями! Сожраны все жители!».
— Не перебор? — поинтересовался я у Старшего следователя, чьи агенты и подняли эту волну паники в сети, основываясь на полученных Ростоцким сводках из Генерального штаба. — Всего-то пару посёлков Чах закошмарил. И ни одного пострадавшего нет. Подумаешь, в кастрюле заводской столовой дохлого гоблина нашли… Ну ещё и в тарелках администрации несколько маленьких частей зелёных. Проблевались и все как новенькие.
— Действительно, «как новенькие»! — хмыкнул Якутов, слушая наш разговор. — Особенно силовые структуры. Как этот свинорылый смог их догола раздеть прямо во время несения службы?
— Не знаю. И спрашивать у пьяного Чаха бесполезно. Думаю, он и сам не вспомнит.
— Жаль. Один фонтан из городской канализации с подпёрдывающей мелодией гимна чего стоит. Хотя и считаю это кощунством, но посмотреть и послушать вживую хотел бы.
— А я вот нет, — наконец-то подал голос Комов. — По донесениям, там и запах соответствующий. Этот наумб действительно безумен в алкогольном опьянении. А жервы всё-таки имеются. Работницы двух подпольных публичных домов стали в один момент фригидны. А также представительница Временного Комитета, отвечающая за нравы в области. Проснуться, когда на тебе лежит пусть и мёртвый, но голый харк — это…
— А не фиг было! Работали бы шлюхи честно на заводе, одним бы гоблином в кастрюле отделались! — возразила Ведьма. — И эту нравоблюстительницу не в собственной кровати с мужем обнаружили, а у любовника на хате. Он же, кажется, проснулся в очень фривольном положении вместе с чрезвычайным комитетским главой региона? Туда им обоим и дорога!