– Ты кто, мальчишка? Отпустил меня, быстро! Я глава бюро по проверке состояния дел в домах воспитанниц в канцелярии императора!
Тем временем я с помощью подоспевшего Ригарда уже утащил хама в ближайший учебный кабинет. Вжик! – голова слетела с плеч чинуши и упала на пол, а обезглавленное тело, падая, заливало кровью столы и стулья вокруг.
– Ты теперь просто голова, – сказал я, подняв окровавленную башку за волосы.
За моей спиной стояли зажавшая рукой рот от ужаса Мила и леди Марчер. Ригард быстро закрыл комнату от зевак.
– Ты что, подкладываешь девочек под мужиков? – мой меч упёрся в горло Марчер.
– А-а-а… О-о-о… Ы-ы-ы… – она не могла произнести ни слова.
– Такое было всего два раза! – с головой выдала директрису Мила и зарыдала в голос.
– Я не могла отказать: у них огромная власть, меня могли просто казнить, подставив! – начала оправдываться Марчер.
– Продолжай!
– Маленьких мы никогда не даём, а те, кто созрел и за кого некому заступиться, в их власти. Милу этот, – она кивнула на голову трупа, – брал два раза и давно. А тут увидел её, такую красивую, и воспылал.
– Я ему сказала, что у меня жених – барон.
– Почему ты мне раньше про это не сказала? Нет у тебя никакого жениха больше. Подарки оставь себе.
– Нет! – заистерила Мила. – За что? Я ничего не могла сделать!
– Могла! Могла сдохнуть, а не даться! Могла убить его, могла мне рассказать сразу, как я сделал тебе предложение!
– Я не успела! Я хотела! Я боялась! – плача отвечала она на все вопросы.
– Теперь ты! – обернулся я к директрисе. – Отвечай на вопросы – и поживёшь немного. Узнаю, что соврала, – жить будешь недолго и несчастливо. Ясно?
– Да, ясно.
– Давно это происходит? Кто брал Милу, кроме этого?
– Только он, два раза. Она ему не понравилась, а больше никто и не претендовал. А как давно, не помню. Лет десять, не меньше.
– Кто это тип? И кто ещё брал девочек? Давай поимённо: когда и сколько.
– Это глава бюро канцелярии Ускат Пиф. Бюро нас курирует, они могут или придраться к любой мелочи, или закрыть глаза. Берут обычно тех, за кого заступиться некому. Из этого потока и из тех, кто младше классом, восемь человек брали. Всего было человек десять гостей, список напишу. За всё время их было человек сорок. Обычно это попечители или друзья Уската, или те, кому он хочет сделать одолжение или подарок. Раза два-три в месяц нас навещают.
– Им что, борделей мало? – удивился молчавший до этого Ригард.
– Им тут интереснее, – пояснила Марчер.
– И во всех пансионатах так? – спросил я.
– Не думаю! Мы бедные и зависим от бюро больше других. И много сирот у нас беззащитных.
– Пиши участников, – велел я директрисе и обратился к Ригарду: – Что скажешь?
– Раньше не мог спросить? Вообще, ты в своём праве: праздник только завтра, пока убивать можно. Но я уже боюсь за завтра!
– Поясни.
– На празднике запрещены драки, убийства, дуэли. За любой конфликт могут обезглавить: оскорбление императора. И я боюсь за тебя: ты иногда реально без головы. Не пацан, а машина для убийства.
– А то, что я убил чиновника?
– Тоже не мог сразу спросить? Научил мечом махать на свою голову! Будет разбирательство. Тебя оправдают: есть свидетели, оскорбление делом. Девочку ментально проверят на то, что она говорила про жениха.
– Ну слава богу, – обрадовался я лёгкому разрешению конфликта.
– Это формально! А есть члены семьи, друзья, подельники и прочие. От них добра не жди. Бежать надо с этих именин. Все дела сделали. Ольчу в охапку, нанять охрану, сотню конных, и домой. Туда если полезут, то каждый человек на виду.
– У меня другие планы: вырезать всех, кто сюда ходит.
– Гарод! Ты слушай старших! – скрипя пером, посоветовала леди.
– Вызывай тогда службу безопасности империи, они такие дела любят. Но врагов сильно не уменьшится.
– А почему любят? – спросил я.
– Преступление против лиц, находящихся на попечении императора – это коронное преступление. Распутать его легко, опасности для них минимум. Считай, готовый знак доблести валяется на дороге.
– Давай вызывать.
– Уже, – залезла в кабинет голова Бурхеса.
– Ты чего, подслушивал? И как ты так быстро вызвал?
– Да как увидел этот блудняк, так и вызвал.
«Блудняк», к моему неудовольствию, он произнёс на русском языке.
– Ждём тогда. Ты написала? – обратился я к Марчер.
– Да, вот. Вроде всех вспомнила.
– Иди, позови убрать здесь всё. Теперь с тобой! – развернулся я к Миле. – Я тебя простил, но насчёт женитьбы ещё подумаю.