— Турнир уже послезавтра. — спокойно произнёс Буер. Он поднял корзину и стал доставать оттуда уцелевшие яйца. Затем пробивал пальцем дырочку и выпивал их.
— На турнире всё решают герольды. Они хоть короля могут прогнать, реши он участвовать и нарушь правила! Да. Всё так и есть. Правила, правила, правила! Они решают всё! А у тебя нет ничего, и денег. Да и никто не знает, что ты рыцарь.
— Но я рыцарь! — возмутился Антуан.
— Но этого никто не знает! — Это должны подтвердить благородные люди, только тогда тебя допустят до турнира, а так, может быть ты проходимец, что украл доспехи и убил их владельца.
— Это не так! — рассвирепел Антуан. — Мой наставник, сэр Тибо посвятил меня в рыцари!
— А ты прошёл помазание в Церкви? — уточнил Буер. — Если нет — то ты не можешь считать рыцарем. По правилам. Потом, кто знает, был ли твой Тибо рыцарем, может он тоже был проходимцем, что украл доспехи и убил их владельца.
Антуан сжал кулаки.
— Сэр Тибо был благороднейшим…
— Я-то тебе верю! — сказал спокойно Буер. — Но поверят ли герольды турнира? Вот вопрос.
— Тьфу! — Антуан сплюнул на землю, и со злостью поскорее поторопился вернуться во внутренний двор, оставив толстого монаха с наслаждением доедать последние яйца. Он был зол на своего собеседника, да и на самого себя, хотя в глубине души он понимал, что Буер прав. И это злило его ещё больше.
Молодой рыцарь в нетерпении шагал по внутреннему двору, чрезмерно глубоко погрузившись в свои мысли, он не заметил, как столкнулся с молоденькой особой, в ярко-вишнёвом платье и чёрной вуали на лице.
— Ох, простите меня сударыня, — смущённо произнёс рыцарь. Дама улыбнулась, глядя на него, но в глазах её, цвета лазури безоблачного весеннего неба, он увидел грусть, более пристойную женщине в глубоком возрасте, пережившей немало ужасных вещей в своей долгой жизни, но точно никак не этой юной и хрупкой, точно ветка осины барышне, которая была моложе его самого.
— Ничего, милорд, — тонким, словно свирель голосом, ответил дама. — Я тоже, иногда, бываю задумчивой. Мой супруг говорит, что даже слишком.
— А разве вы замужем, сударыня? — тут-же спросил Антуан и мгновенно раздосадовался на себя за столь дерзки и неуместный вопрос к даме. — Простите мне моё невежество, сударыня, — прибавил он, смущённо.
— Ничего, милорд… как ваше имя?
— Сэр Антуан, миледи! — Ответил тот.
— Так вы рыцарь… — Мечтательно произнесла дева.
— Да, миледи.
— Вы пришли на службу к барону?
— Нет, сударыня. Точнее не совсем… Это долгая история.
— Я бы с удовольствием её послушала, — улыбаясь сказала дама.
— Время вышивать, ваша милость! — Раздался суровый, почти мужской голос, с лёгким английским акцентом. Антуан обернулся, он увидел приземистую, толстую старуху.
— Это Белинда, моя служанка. Она родом из Англии.
Старуха окинула презрительным взглядом молодого человека и сказала, обращаясь к деве.
— Идёмте со мной, ваша милость. Час вышивки пробил.
— Ох, как ты скучна! — с некоторым раздражением в голосе заявила дева. — Она помнит ещё те времена, когда Англия властвовала на континенте. — добавила она, обращаясь к Антуану.
— Не так уж я и стара. — сурово сказала Белинда. — Идёмте, ваша милость.
Дама подала ручку рыцарю, и тот тут-же опустился на колено, чтобы с чувством поцеловать её. Леди снова улыбнулась, но в глазах её по-прежнему царила зима. Антуан провожал её долгим взглядом. Вдруг холодок пробежал по его спине. Белинда обращалась к даме «ваша милость», это обращение к барону или баронессе! Так она его жена. Жоффруа де Кантеля. Барона и хозяина этих земель, того, у кого Антуан был в плену, или «в гостях», как сам Жоффруа это называл.
Вечером Антуана пригласили на ужин. В главном чертоге накрыли стол. На нём дымились самые разные блюда. Дары лесов, поле, рек и озёр. Коптили свечи и смазливенькие служанки кружились по залу, стуча башмаками и расставляя подносы с едой.
Во главе стола расположился сам хозяин. В расшитом золотом камзоле, с перстнями на руках. Он покручивал ус, сверкая чёрными глазами и каждый раз, как только его взор останавливался на Антуане, молодой рыцарь чувствовал, как по спине пробегают мурашки, он мучился от мысли, что где-то видел сей взор.
Буер, сидевший рядом, уже вовсю чавкал. Антуану было немного стыдно, за своего соседа. Леди де Кантель, сидевшая справа от супруга, иногда поглядывала на молодого рыцаря через опущенную вуаль, в своём, теперь уже малиновом платье она была великолепна. Юноша смущался, он ведь ещё не был в высшем обществе, тем более не обеда со столь благородной дамой за одним столом.