Только барон чувствовал себя совершенно непринуждённо.
— Расскажите мне о встрече с колдуном, сэр Антуан. — потребовал он.
— Простите, ваша милость, но разговоры за столом о такой мерзости могу испугать и смутить леди…
— Я сам решу, о чём говорить за моим столом. — отрезал барон Жоффруа, обведя стол и сидящих за ним пылающим взором. Антуан метнул свой взгляд на леди де Кантель. Она сидела, опустив глаза. Антуан отметил про себя, что мастер над оружием сэр Калибан отсутствует и начал свой рассказ.
Он постарался обрисовать всё быстро, но ясно и понятно. Не слишком уж вдаваясь в подробности, ибо не желал вспоминать всё, что ему довелось совсем недавно пережить. Барон выслушал это с каменным лицом, под аккомпанемент треска поленьев в костре и чавканья Буера.
— Хорошо! — глухо вымолвил барон. — Я отправлю сэра Калибана с десятком рыцарей, чтобы они изловили сего колдуна. Давно пора прекратить его бесчинства, а самому ему устроить встречу с Дьяволом, через жаркие объятия костра.
— Прошу вас, милорд, выслушать меня. — набравшись смелости, начал Антуан.
— Говори, — сказал барон.
— Я желаю попасть на турнир… — начал было рыцарь. Ещё днём он хорошенько обдумал и подготовил свою речь. Надо сказать, что особым красноречием Антуан не отличался. Но и косноязычным не был. Он решил говорить кратко, но по возможности, убедительно. При этом использую весомые, как ему казалось доводы и аргументацию. Но барон прервал его, едва рыцарь произнёс слово «турнир».
— Мне ведомы твои мысли. — заявил Жоффруа, скосив глаза в сторону. — Но ты мой гость. Я не могу тебя отпустить.
— Но…
— Никаких «но». Ты должен сказать мне спасибо. Ты напал на моего рыцаря, когда он по моему приказу собирал подати для меня. Тот факт, что вы не гниёте в камере, а сидите за одним со мной столом, и вкушаете мою пищу, говорит лишь о моей неимоверной щедрости и человеколюбии, как предписывает нам Святое Писание. — С этими слова барон бросил такой свирепый взор на толстяка-монаха, что тот став белее полотна, замер, перестав жевать.
Больше барон ничего не сказал, а Антуан не посмел ещё просить.
Уже наступила ночь, но Антуан никак не мог заснуть. Он решил прогуляться по ночному замку. Его не ограничивали в передвижениях, но барон мог кинуть его в подземелье в любой момент. Сбеги-же он, то на турнир ему путь точно заказан. Теперь его судьба полностью зависела от милости барона Жоффруа.
Блуждая словно призрак по ночным коридорам твердыни, он неожиданно столкнулся с самой баронессой.
— О, моя леди, — пробормотал Антуан. — Прошу прощения, я возможно напугал вас.
— Я сочувствую вам, сэр. — похожим нам нежный звон колокольчика сказала баронесса. — Мой супруг невероятно жестокий человек. Но я попрошу его даровать вам то, что вы бы хотели.
Антуан почувствовал себя дураком. Он не знал, что сказать.
— Я даже не знаю, как вас благодарить, сударыня…
— Никак. Я заперта здесь, в этой тюрьме, по воле моего отца. Такого-же жестокого человека. Если я помогу хотя бы вам вырваться отсюда, я буду знать, что Господь не напрасно послал меня на эту жестокую землю.
В порыве признательности рыцарь упал на одно колено и попытался схватить руки девы, чтобы покрыть их поцелуями, в знак благодарности. Но баронесса отняла у него свои руки, со словами.
— Нас не должны видеть вместе. Идите спать.
Антуан оторопел, днём баронесса была куда любезнее с ним, но теперь она словно переменилась, теперь зима царила не только в её глазах, но и во всех словах и действиях, не сказав не слова, она, затем, быстро ушла в темноту, оставив рыцаря наедине со своими думами.
Ундина
Оставшись в одиночестве Антуан погрузился в глубокие раздумья. Слова леди де Кантель тронули его. Но вся эта ситуация его крайне смущала. Барон, его молодая жена, злобный рыцарь Калибан, этот туповатый, пошловатый, развратник — монах. Сам факт по сути пленения его в замке де Кантель, и, конечно — же то, что он уже практически пропустил турнир. Но с другой стороны, ему туда и не попасть из — за положения и отсутствия денег. Он уже был близок к тому, чтобы попросить у барона сотню — другую ливров золотом, на хорошую броню и проезд до турнира Герцога, в счёт победных. Хотя по правде, это было чересчур самоуверенно. Но у Антуана был план. Многие небогатые рыцари ставили деньги против себя, достаточно было продержаться три схватки, чтобы поднять ставку, и проиграв четвёртую, заработать неплохие деньжата. А затем расплатиться с бароном за его щедрость. Но Жак сразу — же осадил Антуана, сказав, что комплект хорошей брони, боевой конь, а обычная кляча тут не подходила, проезд, уплата вступительного взноса и пошлины Герцогу и королю, всё это в совокупности стоило минимум три тысячи золотых ливров. А самое большое, что мог выиграть Антуан на ставке против себя, тысячу. Потом, кто — то должен был написать бумагу, лучше, если бы это сделал сам барон, которая подтвердила бы рыцарский статус Антуана.