— Нет... Нет... Не та... Нет... — бормотал Самди, словно фрукты выбирал на базаре.
Очередное испуганное детское лицо возникло перед ним. Через мгновение проявились тоненькие ручки, платьице, что стало наливаться красным цветом, ноги.
Жрица вскрикнула. Я вскочила, зажав рот рукой: выбор барона пал на мою пятилетнюю сестру. Моя мать посерела от горя, по её щекам побежали слёзы, но я чувствовала, что она сосредоточилась ещё сильнее, стараясь не допустить барона Самди до остальных детей. А он наслаждался этими минутами, заинтересованно ждал, что же предпримет жрица.
Улыбнувшись, барон протянул руку в сторону Ханны и предложил:
— Потанцуем? Ты вместо неё.
Я видела, что моя мать умирала от ужаса и горя, но не могла согласиться. Я ещё не была готова, чтобы занять её место. А если на следующий год некому будет сплести заклинание, Самди вновь заберёт все души, которых он так жаждет.
— Ну же! — продолжал соблазнять барон, поглаживая мою сестру по головке, отчего её фигура становилась всё более плотной. — Потанцуй со мной!
— Я потанцую с тобой, барон Самди!
На меня уставились две пары глаз, и в обоих читалось явное неверие в то, что я собираюсь сделать. Моя маленькая сестрёнка, почти перетянутая сюда, исчезла, и это придало мне сил довести до конца начатое. Я сделала шаг по направлению к барону.
— Добровольная жертва! — почти пропел он, зажмурился с улыбкой на лице, словно довольный кот и повел носом. — Чистенькая, вкусненькая. Мммм... — Мужчина облизнулся. — Пожалуй, тебя надолго хватит.
Барон галантно протянул мне руку:
— Маленькая леди!
— Ты снимешь с нас проклятие!
— Что? Не слишком ли нагло? — Самди недобро прищурился. — Пытаешься качать права? Думаешь, твоя душа настолько хороша, что за неё можно просить всё, что пожелаешь?
— Нет. Не только душа. Я вся твоя на вечность.
— Ты предлагаешь мне забрать тебя живой? Без права перерождения?
Мы, наверное, первые из живущих в этом мире, кому довелось увидеть на лице барона искреннее удивление. Моя мама не выдержала и от бессилия опустилась на колени. Сейчас и я, и она знали, что это действительно единственный способ раз и навсегда расплатиться с духами. Я смотрела на неё и мысленно прощалась. Повернулась к Самди. Его лицо изменилось — ни следа насмешки или злости. Теперь он смотрел на меня со смесью удивления, уважения и даже восторга. Улыбнулся.
— Маленькая леди!
Я подошла почти вплотную. В его руке тлела сигара. Барон затянулся и протянул её мне. Я затянулась следом за ним. И хотя никогда в жизни не курила, ароматный дым ворвался в мои лёгкие, как к себе домой. Подняв голову к звёздам, выдохнула струю вверх и почувствовала, что в мою руку вложили бутылку. Жгучий ром прокатился по пищеводу и устремился в кровь. Реальность слегка поплыла перед глазами. Я и не заметила, как мои руки опустели.
Барон приблизил своё лицо ко мне. Холод, исходящий от него, стал пробирать до костей. А он прошептал в самое ухо:
— Потанцуем?
Я вложила свою ладонь в его. Самди обнял меня второй рукой за талию, резко прижал к себе и впился ледяными губами в мои. Это было чертовски больно. Упёршись рукой ему в грудь, я пыталась прервать поцелуй, но внезапно почувствовала, что его холод уходит. Кожа барона стала теплеть, и вот уже меня держит в объятьях живой мужчина. В голове словно взорвали гранату. Я вспомнила, кто я такая.
***
У Самди всегда была супруга. Но, как и многие мужчины, он любил погулять. Участие в обрядах смертных, выпивка, зажигательные танцы в исполнении красоток — это всегда заводило барона. Как и любая женщина, мама Бриджит ревновала. И однажды, в порыве яростного гнева, прокляла себя и мужа, наслав на обоих забвение. Она стала смертной, но перед этим успела сказать, что вернётся только тогда, когда он сможет её отыскать и узнать. Они оба забыли друг о друге.
Своим проклятием богиня мертвых стёрла себе память о своей сущности и вовлеклась в череду постоянных перерождений, никогда не доживая до двадцати пяти лет. Она всегда рождалась в одном и том же племени, и барон озлобился на этих людей, даже не понимая причины своего поведения. Он ослаб без своей жены и начал подпитываться девочками, высасывая из них души.
***
— Мама Бриджит? Это правда ты? — неверяще шептал мой муж, сжимая меня всё сильнее, словно боялся, что я снова его покину.