Однако вместо того, чтобы пытаться как-то донимать парня или смеяться над произошедшей ситуацией, она спокойно поставила перед ним поднос с едой, после чего села рядом и приобняла. На ее лице была только доброта, а в действиях нежность. От того, единственное, что она добилась от парня, так это ответной, приятной улыбки. Хоть и немного грустной:
— Я не уследил за его движениями, и еле защитив тебя, подставил собственную голову. Будь это нормальный бой, он бы мне ее сразу и снес, — Глубоко вздохнув, Датч уставился в центр комнаты, в которой они оба находились. Там, в полу деревянной палубы, сияла большая дыра. Это было место, где куда приземлилась его голова, — Он ведь и тебя потом побил? — В голосе появилась тяжесть.
А сидящая же рядом Вани просто слегка приподняла свою голову, вытащив шею из большого воротника униформы. На ней были следы от пальцев. Ее очевидно душили. Очень жестоко…Но в ответ на это, на лицо Датча лишь пала тень.
Он не мог сделать в ответ на это совершенно ничего. Ни отомстить единственному человеку, которому они проиграли и который взял их в ученики, ни даже начать требовать поблажек. Их Учитель…мужчина, с которым они ознакомились не так давно в море, был чудовищно грубым человеком.
— Урод…
— Да ладно. Он все еще остается настолько человечным, насколько это в его случае возможно, — Вани беззаботно помахала рукой, и вновь опустила свою голову, — «Короля» он все же пощадил, когда тот показал необходимый результат. Ворона правда чуть не убил, но это только по той причине, что он уже привык к подобному. Хотя это все равно ставит под сомнение его принадлежность к Дозору…мы ведь не какие-то пираты или же военные…Хотя я слышала, что его тренировал сам Адмирал Флота Сэнгоку!
Лицо Датча не стало довольнее.
— Хотя я не уверена, что это правда…Зато он твердый приверженец Справедливости…Правда какой-то извращенной…Но нас ведь пощадил! Хотя это он первым подумал, что мы пираты…Но и корабль нам помог починить…после того, как почти потопил.
— …Никакая это не Справедливость, — Очень тихо ответил ей Датч, как только запил алкоголем кусок мяса, — Винстон просто беспощадный. В каждом его действии жестокость. И он хочет сделать жестокими нас, чтобы мы выживали.
— Ну…Он в конце концов много лет сражается против Ёнко, — Скривив свою улыбку, попыталась хоть как-то ответить на это Вани, — Не знаю насколько они сильны, но если не ожесточиться, быстро от них умрешь. Особенно от психованной Большой Мамочки, с которой он часто сталкивается.
— Люди должны иметь рамки…иначе личность станет рано или поздно такой же, как и у Хати, — Его взгляд резко упал на собственную руку. В тот самый момент, когда взгляд Вани казалось погрустнел еще сильнее, он лишь крепко сжал зубы, — Мне стоило подставить свою руку, чтобы спасти себя. Даже если бы в реальном бою он оторвал ее, это все равно помогло бы спасти твою жизнь. Точно так же, если нужно спасти свою, надо подставить что-то менее полезное. Это то, что он хочет до нас донести.
— …
— Помнишь, что он сказал в самом начале тренировок? Воля, как проявление силы, это не то, что поможет нам. Нужна очень серьёзная сила духа. Желание пойти на все ради победы, — Однако вместе с тем, как в его взгляде появилось понимание и тяжесть…тогда же в нем сформировалась и зависть, — Единственное, что ограничивает эту жестокость, так это моральные качества. А у бесчувственного, невоспитанного Хати это точно получилось бы намного проще. Ему не нужно учиться от чего-то избавляться, ему постоянно на все плевать.
— Только посмей… — В резком рывке Хатиман встал на пути слетевшего с дубины снаряда, преградив ему путь до валяющихся Баронов. Вот только силы в самом ударе было настолько много, что уже привычный протез попросту разворотило до непотребного состояния. Никакая плотность, воля или техники этому никак не помогали.
Тем не менее даже приняв огромную мощь на себя, он не позволил себе отлететь. Его тело стояло на одном месте, как монолит, который вынужден был защитить пребывающих в ужасном состоянии союзников.
Вот только…Датч совершенно озверел. Его единственный глаз полностью заплыл кровью. Сжавшиеся пальцы промяли дубину. А единственное, что он желал, так это отомстить. Даже если убить не Хатимана, то всю его команду.
Специально для этого, он очень грубо держал второй рукой Бафоя, чуть ли не силой заставляя его истощать самого себя, чтобы напитывать дубину радиацией.
Однако все это было не обыкновенной яростью, а чудовищным, просто нечеловеческим холодным расчетом. Датч использовал все. В том числе и подставил самого себя под молнию Энеля, который покинул его группу. Все только для того, чтобы запитаться вновь большим зарядом электричества.