— Вы храбрая девушка! Защитила своего генерала!
И крикнул в темноту:
— Эй, вы! Трусы несчастные! Как зайцы... в кусты! А она вот...
Он взял её за локоть.
— Вы жертвовали жизнью. Представлю вас к высшему ордену Германии.
Голос генерала прозвучал натужно: он, видимо, из последних сил превозмогал боль.
В горнице, куда они вошли, в углу под иконами горела свечка. У телефона, уронив голову на руки, спал офицер. Генерал прошёл мимо него в другую комнату.
Настя поотстала, но генерал, засветив переносную лампу, позвал её:
— Сестра!
Генерал в одежде и сапогах завалился на высокую кровать, какие обыкновенно стоят в деревенских домах.
— Затылок печёт. О-ох!
Голос его, похоже, услышал офицер, влетел в комнату.
— Герр генерал!..
— A-а, Гот. Ты, как всегда — спишь на дежурстве. Пьян, наверное. Пиши телефонограмму.
Офицер выхватил из кармана блокнот.
— Слушаю.
— Берлин. Адольфу Гитлеру. Мой фюрер, болезнь сердца и головы усилилась. Срочно прошу замену. Альберт Функ.
Генерал поперхнулся и свесил с кровати голову. Его стало тошнить. Кейда выдвинула из-под койки таз. Больной со всхлипом заглатывал воздух, содрогался всем телом. Мундир соскользнул с плеч и серебряный погон генерал- лейтенанта очутился в тазу. Подбежал Гот — «очевидно, Готфрид», — подумала Настя, — подхватил генерала за плечи. И как раз в этот момент приступ кончился, больной откинулся на подушки. Трепетный огонёк свечи золотил бледное заострившееся лицо старика. Стало легче, — сказал он со вздохом.— Так всегда — стошнит и полегчает. Видно, скоро уж теперь... В голове лопнет сосуд и — конец.
Настя схватила таз, понесла на улицу. Увидела двух офицеров, подъехавших на машине. Луч фонаря ослепил её.
— Что генерал? Спит?
— Ему худо.
Машина стояла у ворот, мотор работал. «Вот случай!» — мелькнула у неё мысль, но она одумалась: «Догонят». Она неплохо водила автомобиль, но всё-таки не могла тягаться с мастерами. К тому же удачное начало игры распаляло интерес, и ей уже хотелось продолжать партию. А потом она сможет без суеты выбрать подходящий и, главное, безопасный момент и...
Вслед за офицерами вошла в дом. Генерала осматривал врач, но больной выказывал нетерпенье.
— Давайте ваши таблетки. Меня двадцать лет мучает эта хвороба, и никто толком не знает её природы. В России говорят: «мигрень», у нас — «порча механизма кровообращения». А вот как поправить эту самую порчу?
Доктор положил таблетки на стол рядом с горевшей в стакане свечой.
— Утром заеду.
— Не надо. Вот есть сестра, она будет рядом.
Доктор уехал. А Настя сидела у изголовья, вспоминала, как этой же болезнью мучилась её мама и как она лечилась. На затылок и на икры ног ставила горчичники... У Насти в сумке были они, горчичники. Немцы, скорее всего, не знают этого средства. Может, рискнуть?
— Боль в затылке прошла совсем или осталась? — спросила она генерала.
Генерал обрадовался, услышав её голос:
— Торчит, словно гвоздь.
— У меня есть горчичники, могу поставить.
— Горчичники? Да, да... я где-то слышал. Они у вас есть? Хорошо, попробуйте.
Настя нашла тарелку, налила воды. Из шкафа достала три полотенца, Один горчичник поставила на затылок — проложила газетой, затянула полотенцем, — и по два — на икры ног. Делала все аккуратно, ласково и даже нежно. Генерал покрякивал, постанывал, но теперь больше от удовольствия, чем от боли. Когда же Кейда окончила дело, он запрокинул голову на подушке, подтянул к лицу одеяло, затих. Настя потушила свечу и тихо, по-кошачьи, прошла к дежурному офицеру. Гот ждал её. Ещё там, в комнате генерала, офицер успел рассмотреть сестричку и теперь приготовил для неё чай.
Он галантно раскланялся, усадил её за стол и тихо, почти шёпотом, проговорил:
— Есть чай, но есть и пиво. Вот бутерброд с русским салом.
Настя не стала церемониться, взяла бутерброд, пододвинула к себе стакан с чаем.
— Ваше имя? — наклонился к ней майор.
— Т-с-с... приставила палец к губам Настя. И посмотрела на портьеру. Т-с-с...
Гот понимающе закивал. Да, конечно, он понимает: генералу нужен покой. Он кивнул на входную дверь: мол, выйдем. Но Кейда решительно замотала головой. Отодвинула стул к окну, сделала вид, что дремлет. И действительно скоро уснула.
Утром её позвал генерал. Он был весел, слабый румянец гулял на его щеках.
— Вы — чудо! — воскликнул старый воин.- Ещё никогда не было, чтобы к утру прошла боль. Совсем прошла! Вы — молодец, и я вас никуда не отпущу. Будете всегда при мне.
У дежурного зазвонил телефон. Через минуту он вошёл к генералу и прочёл телефонограмму из ставки:
«Мой Функ! Вылетайте домой, лечитесь. Гитлер».
Генерал сбросил одеяло, поднялся. Кейда предусмотрительно вышла из его комнаты, но он, подойдя к дежурному и приказав готовить самолёт, взял её за руку и заявил:
— Вы полетите со мной. Будете, жить в замке. В моём замке.
Он прошёлся по комнате.
— Вы — Кейда... Фриш? Мой Бог! Вас ко мне посылает небо. У меня племянница Кейда. Кейда Функ. Она погибла вместе с отцом, моим братом. Кейда... Фриш. Вы будете Кейда Функ!
Подошёл к стоявшему навытяжку дежурному офицеру.
— Гот, чемодан с документами!
Генерал достал бланк распоряжений, печать, и собственноручно написал: «Кейду Фриш демобилизовать из действующих войск по семейным обстоятельствам».
— Вот это, — протянул он бумагу Готу, — подшейте к делам. А ей выпишите удостоверение вместо паспорта. И сделайте ошибку — вместо «Фриш» напишите «Функ».
Все эти действия и слова генерала леденили мозг и сердце Насти. Она понимала: жизнь её сворачивает на путь тревог и опасностей. Но и сейчас, рискуя упасть с кручи, она хоть и цепенела от страха, но надежды не теряла, таила про себя мысль, что впереди её ждёт удача...
Генерал написал приказ о награждении Кейды Функ Рыцарским крестом – высшим орденом Германии. Ещё недавно этим орденом награждал особо отличившихся сам Гитлер и лично вручал его. Но недавно право награждать крестом Гитлер передал нескольким высшим генералам. Среди них был и Альберт Функ.
Подписав приказ, Функ достал из чемоданчика золотой, с белой эмалью орден, прикрепил его к зелёному френчу Кейды. И сам же выписал удостоверение.
Через два часа на персональном самолёте командующего они поднялись с полевого аэродрома и взяли курс на Баварию, Там, в предгорьях Шварцвальда, стоял замок барона Функа — родовое гнездо известного в Германии семейства Функов, начало которому положил неустрашимый рыцарь горного Шварцвальда Брейтан Функ.
Самолёт, на котором в мае 1943 года вылетел из-под Курска Функ в сопровождении Кейды, был небольшой: по бокам крытой застекленной кабины стояли две лавочки на шесть человек, генерал сидел рядом с лётчиком.
Генерал имел по штату двух адъютантов, ординарца, повара и врача, но он посчитал неуместным отвлекать их в такое время и сказал начальнику штаба, что с ним полетит только медицинская сестра, которую он уволил из армии.
Настя слышала, что на пути у них будет три посадки: первая в Будапеште, затем в Мюнхене и уж потом — дома.
Лётчик, подавая ей меховую куртку, сказал:
— Будем пролетать Карпаты, там на высоте холодно.
Самолёт взлетел, и Настя, сидевшая на лавочке у правого окошка, видела лишь спины генерала и лётчика, они не отвлекались на разговоры и не поворачивались к ней. В первые минуты полёта она, не отрываясь, смотрела на землю, видела колонны автомобилей, танков, артиллерии. По железным дорогам к Курску и Белгороду двигались составы, гружённые боевой техникой. Даже она, человек далекий от военного искусства, понимала, что здесь на Курском направлении немцы готовят большое наступление.