Дерзкий вызов, брошенный Робертом, — «...я знаю ваши корни», — разбудил в Кейде бойца.
— Вы знаете мои корни? Это мне интересно...
Роберт повернулся к ней, смотрел пристально, но не зло, скорее, с отеческим сочувствием, — так смотрят родители на малых, несмышленых ребят.
— Сколько вам лет?
— Много. За два десятка перевалило.
— М-да-а... А мне в два раза больше.
Он устремил взгляд на дорогу и несколько минут ехал молча. Потом, не поворачиваясь, сказал:
— Вы попали в сложную ситуацию.
— Догадываюсь. Но что же из этого следует?
Она ждала, что Роберт сейчас же назовется её другом, предложит помощь, но таинственный спутник не торопился продолжать беседу.
Кортеж автомобилей миновал холмистые пажити функовских угодий, выкатился на северную окраину Мерсбурга — небольшого белостенного городка с красными черепичными крышами — и отсюда вылетел на шоссе, тянувшееся по берегу Констанцского озера. Так местные жители называли длинный рукав Боденского озера, — второго по величине в Швейцарии после Женевского. Собственно, всё это озеро, в том числе и рукав, устремлённый на северо-запад, называлось Боденским, но в том месте, где на его побережье располагался городок Констанц, местные жители как бы рассекли озеро надвое и свою, меньшую часть назвали Констанцским.
Кейда любила автомобильные путешествия, особенно, здесь, в приграничных со Швейцарией местах, где война ничем не обозначила своё страшное лицо. И поля, и виноградники здесь тянулись ровными рядами, и домики, как грибы с красными головками казались безлюдными, точно нарисованными. А вдоль шоссе вились пешеходные дорожки. Их здесь выкладывали из серого песчаника, добываемого поблизости в альпийских карьерах. На холмах и пригорках, на склонах гор тут и там, точно невесты в белых платьях, красовались храмы и часовенки, к облакам тянулись колокольни.
— На фронте было сложнее... — продолжила Кейда начатый Робертом разговор. И она говорила правду. Вспомнила ночной рейд с Пряхиным в тыл немцев, — то быланочь ужасов.
— А теперь вы отдыхаете. И — слава Богу. Поживите ещё и жизнью немецкой аристократки. Вам идёт роль баронессы. Мы за вас рады, мы вас любим.
— Вы? Но, позвольте, я ведь вас не знаю.
— Мы ваши друзья.
«Так отвечают, когда хотят сбить с толку, обезоружить... «Ваши друзья». Но кто же эти мои друзья?» Беседа напоминала игру в кошки-мышки, но Кейда не хотела быть мышкой. Она всё ещё ждала ответа на свои вопросы, но Роберт будто бы забыл о них и был весь поглощен дорогой.
Она старалась быть предельно собранной. Страха не было.
— Куда мы едем?
— Вы меня боитесь?
— Нет. Если я на фронте не боялась русского Ивана, так чего же буду бояться здесь?
— Конечная цель нашего путешествия — остров Мейнау. Там замок мальтийского командора. Будете моей гостьей.
— А что такое мальтийский командор? Это вы командор?
— У русских есть хорошая пословица: много не надо знать, а то быстро состаришься.
Повернулся к Кейде, тепло, по-родственному улыбнулся.
— Вам нравятся русские пословицы?
Кейда ответила не сразу, в глазах её проступило лёгкое, как летнее облачко, чувство грусти.
— Русские? Да, в них много смысла и много юмора. Я ведь немного знаю русский.
— В вас скрыта большая сила, — знаете ли вы об этом?
— Знаю.
— Да, знаете? Сомневаюсь. А между тем, вам свою силу нужно хорошо знать, чтобы умно ею распорядиться.
— А вы научите меня.
Роберт делал вид, что не слышит её слов или не придаёт им значения.
— Таким женщинам, как вы, нужно быть в блиндаже, — в таком, чтобы крыша над головой — в три наката. А не то — снайперы подстрелят, снаряд рядом разорвется, граната, мина...
«Ребус какой-то», — думала Кейда.
— Такие женщины, как вы, себе не принадлежат, они — явление общественное, и распоряжаться ими должны умные люди.
— Как хотите, а я в толк не возьму, куда вы клоните.
— Вы задумывались над такой стороной жизни человеческой: кто обыкновенно стоит у плеча владыки? Ну, к примеру, знаете, кто стелит постель Гитлеру?
— Да, знаю. Ева Браун.
— Точно. А Сталину?
— Не знаю.
— Огненно-рыжая красавица, племянница Кагановича. А кто Черчиллю перед сном сигару зажигает? А кто Рузвельта из инвалидной коляски на койку переваливает?..
— Нет, паралитики меня никогда не интересовали. Я в детстве сказки про богатырей читала, Робин Гуда любила. А тут, извините, сиделки, да няни... Проза какая!
— Сиделки — проза? Да, милая баронесса, они, конечно, сиделки и няни, но нянчат-то кого? Кого на руках качают? Шар земной, и нас с вами — тоже. Такая у них сила.
Автомобили, обогнув озеро и проехав километров двадцать по северо-западному берегу, остановились у небольшой пристани, и Роберт предложил Кейде пересесть с ним в лодку, где их уже поджидал гребец. Анчар, поняв в чём дело, прыгнул первым.
Роберт показал на остров, посреди которого возвышался дрожавший в полдневном мареве седой замок.
— Вы, конечно, знаете этот прелестный уголок, — наклонился к Кейде Роберт.
— Нет, я здесь не бывала.
— Остров Мейнау ещё в прошлом веке был куплен мальтийским орденом.
— А сейчас?
— Сейчас? Он и сейчас наш.
Клубок тайн и загадок продолжал наматывался, но Кейда не пыталась узнать всё сразу. Ей было довольно и того, что провидение посылало ей людей, которые одну за другой раскрывали перед ней двери в подземелья Ацера, к соотечественникам, ради которых она и пускалась на дерзкие авантюры.
Теперь перед ней замок мальтийского командора. Что ждёт Кейду за его стенами? И что это такое — мальтийский командор? И хорошо ли она делала, что доверилась незнакомому и, по всему видно, могущественному человеку?
При входе в замок их встретил мужчина в чёрном костюме, который в покорном молчании наклонил голову. Поодаль в коридоре стояла женщина.
Роберт поцеловал руку Кейды.
— Прощаюсь с вами до завтра. Фрау Катарина, — обернулся он к женщине, — покажет вам комнаты.
Женщина повела её в дальнее крыло замка на третий этаж. По пути то там, то здесь до слуха доносились неясные шумы, где-то из приоткрытой двери вырвался резкий крик, — Кейда вздрогнула и машинально прибавила шаг.
— У вас живёт много людей? — обратилась она к спутнице.
— Приезжие, — сказала Катарина по-русски.
— Вы русская?
— Я знаю русский язык, — уклончиво проговорила Катарина.
— А немецкий вы знаете? — спросила Кейда по-немецки. Но это уже походило на допрос, и Катарина ответила не сразу и с явным оттенком недовольства в голосе, но снова по-русски:
— Да, знаю, но плохо.
Кейда поняла: служанке приказано говорить с ней по-русски. Тревожный признак. Тем более в незнакомой обстановке этого островного замка. И как всегда в подобных случаях вся подобралась, словно сжатая пружина, почувствовала прилив сил. И пёс, следовавший впереди, вдруг повернулся, подождал и когда её рука коснулась его шеи, тихо и тревожно взвизгнул. Неужели он слышит её тревогу? Поразительно! Да уж и пёс ли он? Может, Анчар какое-то высшее, загадочное существо, ангел-хранитель, посланный небесами?..
Она склонилась к Анчару и щекой прижалась к его морде. Фрау Катарина, увидев эту сцену, тоже приостановилась и с изумлением смотрела на них. Потом она распахнула двери и предложила войти в комнату с мебелью тёмного дерева.
Электрические лампы походили на гроздья свечей. Посредине стояла кровать. Постель благоухала свежестью, возле окна у зеркала прижался к стене маленький полумесяцем диван. А рядом — кресло. В него и опустилась уставшая от дорог и волнений Кейда.
Меж тем, Анчар по-хозяйски обошёл и обнюхал все закутки, заглянул в приоткрытую дверь ванной, толкнул её лапой и повернулся к хозяйке: погляди, мол, что тут для тебя приготовлено. Собственно, тут была даже не ванна, а бассейн, облицованный васильковым кафелем, и все ручки и краны — фарфоровые, отделанные хромированным металлом. На полках рядом с зеркалами — мыло, духи, кремы...