Пружинно легко и неторопливо ступала за Анчаром Луиза. Вся её лошадиная стать дышала могучей затаённой силой. Казалось, тронь её каблучками, отпусти поводья и она полетит, как птица. Но нет, Луиза не сорвётся в галоп и даже не пойдёт иноходью, — лошадь всеми клетками своего гибкого молодого тела слышит настроение хозяйки, улавливает её желание ехать тихо и спокойно.
В тире Кейду ждали все служители Функов, — так им было приказано с вечера. В тени грецкого ореха был поставлен столик, и на нём рядком разложены автоматы, пистолеты — оружие немецкое и автомат русский, с круглым диском, и рядом с парабеллумом поблёскивал вороной гладью наш пистолет «ТТ». Завидев Анчара и подъезжавшую баронессу, навстречу ей пошёл главноуправляющий имением Эрнест Райфранк, — в новенькой, начищенной и наглаженной форме майора. С ним была его дочка, двенадцатилетняя Эльза с голубым бантиком в тёмных волосах. За ними в стороне от столика с оружием стояли конюх Курт Бехер, фрау Мозель, Пауль Вебер — смотритель тира и всего парка, юрист Питер Минцлаф, мужчины и женщины, которых Кейда не знала. Фрау Мозель ей говорила, что все они вот уже полгода не получают жалованья, но никто не ищет другого места, а чем и как живут — неизвестно. «Сегодня они все получат деньги, все получат — за полгода прошлые и за полгода вперёд», — с радостным нетерпением поскорее облагодетельствовать людей подумала Кейда.
И при этой мысли посмотрела на кожаный чемодан в руках фрау
Мозель, — та знала, что в нём находится, и не выпускала из рук.
Молодая баронесса обняла и поцеловала юную Эльзу, привлекла к себе, и вместе они подошли к стайке служителей замка. В приветствии подняла обе руки, сказала:
— А ну, покажите мне, кто и как умеет защищать Германию.
Указала рукояткой плетки на стол с оружием и на черневшие в глубине тира мишени.
Первым взял парабеллум и вскинул его на уровень глаза Райфранк. И выстрелил. А Кейда прильнула к закреплённой на штативе оптической трубе. Весело объявила:
— Десятка!
К столу с оружием стали подходить другие офицеры, и новый смотритель парка Пауль Вебер взял пистолет «TT», но Кейда позвала его:
— Встаньте здесь, рядом. И не уходите.
Это был Пряхин.
Со стороны школы с развевающимся на ветру штандартом показалась небольшая колонна ребят, — это члены местной команды «Гитлер-югенд» направлялись к тиру на боевые стрельбы, а со стороны противоположной, свернув с каштановой аллеи, выкатился сверкавший чёрным лаком «Опель-адмирал». Не сразу открылась дверца, неторопливо, неловко выдирался из кабины тучный старый господин. Он был в жёлтом чесучовом костюме, сутул, неповоротлив и на ногах держался нетвёрдо, как на ходулях.
Не сразу увидел баронессу, а, увидев, нерешительно двинулся к ней. Приблизился сзади, кашлянул. Но Кейда, беседуя с Паулем, не замечала банкира. И только обогнув стол и окинув недобрым взглядом пистолеты и автоматы, лежавшие на нём, он попал в поле зрения баронессы, поклонился ей. Тихо назвал себя.
— Волъфсон. К вашим услугам.
Склоняя на грудь голову, задержал взгляд на сияющем бриллиантами ордене на лацкане парадного френча Кейды. Сам старый Функ ему сказал: «Приехал вместе с племянницей. Ей фюрер лично вручил Рыцарский крест». Барон Функ не без умысла нагонял страху на и без того дрожавшего за свою родословную банкира. За время войны Волъфсон до отказа набил свои стальные сейфы золотом. Кредитами и ссудами под большие проценты, залогами, выкупами и перепродажами он разорил всю округу, и чем хуже были дела в Германии, тем больше смелел Волъфсон. И уже барон Функ жил в долг, и всю власть он купил на корню, и теперь хотел прибрать к рукам замок Функов и по тайному сговору с Ацером продать ему за огромную сумму. А тут вдруг эта... юная фея!
«Неужели... сам фюрер вручил ей крест? — жгла мысль, когда он целовал руку баронессы. — Её-то на улицу не выбросишь!..»
Сбивчиво и невнятно, комкая слова и целые фразы, заговорил:
— Мы рады, нам приятно... Мне старый барон о вас... Кейда показала на стул.
— Садитесь, брат.
— Брат?..
— Да, брат! — перебила Кейда. — И наш отец — Слиозберг.
Банкир шумно засопел, весь сжался, как под холодным душем.
— Слиозберг?.. О-о... Я стар. Я плохо соображаю.
— Вам привет от него, — продолжала Кейда загадочно.
Крепко обхватила цевьё русского автомата, протянула Паулю.
— Вставьте диск с патронами.
И когда Пауль снарядил оружие и подал ей, она ловко вскинула его и выпустила в мишень длинную очередь.
Повернулась к банкиру:
— Он вас любит, шлёт привет.
Понижала голос до шёпота, прерывала речь, порывисто хватала со стола то парабеллум, то «ТТ», стреляла в одну мишень, в другую...
Павел Николаевич подробно проинформировал её о следующем. Слиозберг — адвокат из России, в 1932 году создал во Франции масонскую ложу «Бнай Брит».
Главная её цель — не борьба с антисемитизмом, а с ассимиляцией евреев. Она выступала против браков с гоями. Бнайбритовцы утверждали, что смешанные браки для евреев — страшнее немецкого расизма. Гитлер, боровшийся за власть, очень нуждался в денежных средствах и, черпая миллионы у евреев-банкиров, тайно или явно входивших в ложу «Бнай Брит», долго и после прихода к власти не запрещал эту ложу, а функовскому другу и банкиру даже прислал орден за верную службу.
«Но вот эта птичка!.. Как понять шельму?.. Про ложу чирикает. Да я это от жены скрываю!» — думал Вольфсон, продолжая стоять у плеча баронессы и с ужасом ожидая новых сюрпризов.
— Какую сумму... я вам должна?
— Не понял... — склонился над столом банкир.
— Должны вам сколько? — сухо, не поворачиваясь к банкиру, спросила Кейда.
— A-а... Да, да... Ах, сумма? Марки, марки у нас не идут. Счёт на золото...
— Марки не идут? — в рост поднялась Кейда, — Рейхсмарки? Валюта фюрера?
— Нет-нет, — залепетал Вольфсон. — Я не говорил. Ничего этого не говорил. Я хотел сказать, — замок не марок стоит, а золота русского, червонного. Банки живут по своим законам...
— Сколько? — прервала его Кейда.
— Позвольте сказать? Деньги бывают всякие. Лучше всего, — когда золото, а оно, золото, на вес идёт...
— Сколько?
И Кейда вновь палила в мишени. Вольфсон спрятался за её спину, вздрагивал при каждом выстреле и чуть приседал. Думал он, что война докатилась и сюда, к берегам Рейна и Тура, что это русские палят, а не молоденькая баронесса, неизвестно откуда свалившаяся на его голову. Он в эту минуту даже забыл о своём тайном желании поскорее видеть тут русских. Там, в России, его родной племянник был директором гигантского «Стройбанка» и свои личные денежки — двенадцать миллионов долларов — хранил здесь, в банке Вольфсона. Во всём мире много кричали об антисемитизме Сталина, но эти крики выполняли роль дымовой завесы, за которой евреи крепко удерживали в России все ключевые позиции, занятые ими в 1917 году. Потому-то как манны небесной ждал Вольфсон прихода русских. Он тогда расправит плечи, перестанет дрожать и бояться каждого шороха. Вот теперь она, эта штучка с бриллиантовым крестом от Гитлера... Знает Слиозберга, «Бнай-Брит»... Да напиши она об этом Гитлеру, и его сунут в газовую камеру, как тех бедолаг из лагеря Дахау...
А Кейда палила. И мальчики из «Гитлер-югенда» стреляли, и все служители замка вошли в азарт и патронов не жалели. Тир теперь походил на поле боя, и немцы снова, как в первые месяцы войны, чувствовали себя высшей расой.
— Считайте точнее. Сейчас, тут же.
Банкир потерянно лепетал:
— Хорошее золото, высокой пробы, — двенадцать-четырнадцать килограмм.
— Половина!
— Что? Не понял вас.
— Получите половину, — и оформляйте документы.
Появился нотариус.
— Документы готовы. Необходимо только проставить сумму и подписать.
Со всех сторон налили по мишеням юные бойцы, служители замка.
Дымились стволы пистолетов в руках шальной баронессы. У банкира от всего этого сердце щемило острой болью.