Глава 21
Зорины жили в старинном доме постройки конца девятнадцатого века, такие по Москве еще оставались. Парадный подъезд, черный вход, маленькие окна, ажурные балкончики и лестницы с деревянными перилами, отполированными за сотню лет сотнями тысяч человечьих ладоней, — скромные, притихшие, мудрые, смиренно доживающие век, вдруг вздумавший для них растянуться. Одни — с барельефами, лепными карнизами и охранными грамотами на спокойную старость. Другие — без изысков и привилегий, построенные для выбившихся в люди потомков крепостных, знавших цену трудовой копейке и превыше финтифлюшек ценивших добротность, в таком доме и проживал архитектор. А прежде здесь обитал его дед с любимой женой Аленушкой, известной в Петербурге своею красотой и уникальным даром видеть человека насквозь. Когда четырнадцатилетняя Аленка впервые усмотрела в чужом животе печенку, селезенку, змеистые кишки и пару скрюченных младенцев мужескаго полу, храбрая девочка в обморок не упала. Подошла к маменькиной гостье и отважно заявила.
— У вас будут близнецы, сударыня. Мальчики. А еще вам лучше не пить таблетки, которые вы принимаете на ночь, они плохие, одна плавает до сих пор, вот здесь, — и ткнула тонким пальчиком в корсет.
После нюхательных солей дама пришла в себя. С нее тут же взяли клятву, что о произошедшем (разумеется, кроме будущей мамы двойняшек) не узнает ни единая живая душа. Гостья побожилась перед иконой Николая Чудотворца и унесла быстрее ноги из чудного дома. Через пять месяцев она благополучно разрешилась от бремени близнецами, коих нарекла Ванечкой и Данечкой. А еще год спустя вновь заявилась, но уже к Аленушке, предварительно вымолив у подруги согласие на разговор tet-a-tet с ее уникальным чадом. На этот раз обошлось без потери сознания, но Николая Чудотворца сменила Казанская Божия Матерь. Матушкина приятельница оказалась дамой слова, только настырной слегка и повадилась захаживать в дом, из которого когда-то поспешно бежала.
А бутон расцветал розаном. Многие молодые люди, весьма достойные и хороших фамилий, старались чаще попадаться красивой девице из благородного семейства на глаза. И тут как на грех приключилась беда. Известное дело, горести всегда норовят застать нас врасплох: на пике мечтаний или в момент триумфа, по окончании великого дела, в начале большого пути — во всякое время, лишь бы был человек расслаблен, полон счастливых надежд или горд сотворенным. Так случилось и с Аленушкой. На ее несчастье открылся у бедняжки еще один дар — предсказательский. Теперь кроме человечьих потрохов и младенцев в материнской утробе Елена предвидела сегодня, что станется завтра. Это предвидение изменило судьбу.
Посватался к Елене прекрасной красавец-барон. Их имения соседствовали в Псковской губернии, и однажды молодой барин повстречал у озера прелестную незнакомку с французским романом в руке. Барон купил имение только что, и впервые осматривал свои владения как хозяин. Замечтался, заблудился, занесло не туда — увидел, влюбился с первого взгляда. Любовь случилась ответной, партия — выгодной, согласие на брак батюшка дал, не колеблясь. Невеста смущалась, вспыхивала маковым цветом и парила в небесах от счастья. А у алтаря на вопрос священника, согласна ли стать женой, вдруг побледнела, застыла, свела в одну точку глаза, прошептала «нет» и упала, несчастная, без чувств. Очнувшись, снова ответила отказом и стояла на своем до конца. Свадьба расстроилась, и в карете для молодых отринутый жених отбыл один. А в то самое время в одном из известных петербургских семейств праздновали рождение долгожданного наследника и по такому случаю устроили фейерверк. Надо же было петарде взорваться как раз в ту минуту, когда мимо катил неутешный одиночка на тройке со свадебными бубенцами. Кони испугались безумного грохота и понесли по мосту галопом. Справиться с обезумевшими от страха рысаками кучер не смог, карета упала в Неву. Обезображенное тело молодого барона нашли на третий день. А по северной столице поползли слухи, что Елена прекрасная — ведьма. Чесали вволю языками и дама, преступившая клятвы, и подружки, которым Аленка помогла узнать имя суженого, и гувернантка, кому по доброте душевной барышня указала, где найти пропавшие золотые сережки. Словом, бедной девушке грозила печальная участь угасать в одиночку, кто же свяжет судьбу с колдуньей? Время шло. Умер батюшка, Аленка старела, ей было уже за двадцать. И вот однажды, совершенно случайно столкнулась на улице с одним господином лет сорока. Дело было зимою, и, если б не учтивость незнакомца, проехалась бы носом Елена по обледенелому снегу. А через какое-то время господин нанес матушке визит, представился соседом («Всего-то квартал, сударыня, от вашего дому»), профессором, доктором химии. Это и был Зоринский дед, который после скромного венчания увез молодую в Москву, подальше от слухов, навязчивых дам да печальных воспоминаний. Он обожал красавицу-жену и выстроил для нее дом, где Елена родила сына Ваню, а потом тихо скончалась, когда мальчику исполнилось всего-то четыре годика. Видно, Господь пожалел, что одарил бедняжку сверх меры, скоро прибрал к себе. В семнадцатом году Андрей Зорин Россию не покинул, как иные, а решил поддержать в беде, для чего предложил свои услуги новой власти. Предложение было снисходительно принято, однако от разору не спасло. Дом отобрали, поделили между другими, но ученому милостиво позволили остаться в трех комнатах, по тем временам — воистину царский подарок. Вот по этой-то трехкомнатной квартире и шарила вежливая гостья в поисках хозяйки.