Она всмотрелась в странного человека напротив и вдруг ощутила жалость к нему. Кто сидит на золотой куче — вечно в обороне, такому не позавидуешь. К тому же этот денежный мешок, перед кем угодливо расстилаются, как видно, очень одинок. Иначе закатил бы дома пир для друзей, а не торчал вдвоем с чужим человеком на золоченой чужбине. Кристина ласково улыбнулась и коротко пожелала.
— Удачи!
Утка с шестизначным номером оказалась потрясающей, ничего подобного гостья не ела.
— Удивительный вкус, — призналась она над пустым серебряным блюдом, — тонкий, нежный. Ни за что не скажешь, что утиное мясо. Здесь, наверняка, какой-то секрет.
— Угадали, — довольно кивнул гурман, вытирая салфеткой губы, — нигде больше эту болотную птицу так не готовят, — он откинулся на спинку стула и, глядя в упор, с невинной улыбкой принялся просвещать. — Все дело в том, как ее умерщвляют. Не отсекают голову, как это делается обычно, а медленно душат, вот так, — и, не спеша, сцепил руки в замок, в темных глазах промелькнули хищные искры. — В результате мясо утки пропитывается собственной кровью, что и придает блюду неповторимый вкус. Защитники животных «Серебряную башню» ненавидят.
— Ужас какой-то! — содрогнулась Кристина.
— Зато очень вкусно, — отлепился от спинки Осинский, — как говорится в одной пошлой рекламе, результат превосходит ожидание. В конце концов, в жизни часто гибнут одни, чтобы доставить наслаждение другим. Таков суровый закон, который вывела природа, вы согласны?
— Нет, но спорить не хочу.
— Потому как не имеет смысла. Что возьмем на десерт?
— Только кофе. А почему уток нумеруют?
— О, этой традиции больше века. Один из владельцев ресторана, сейчас уже не припомню кто, додумался завести специальную книгу, куда под своим порядковым номером заносят каждую удушенную утку, а рядом — имя едока. Так что, теперь и вас сосчитали, — пошутил он. — Кстати, освободите в вашей сумочке место для сертификата на съеденную птичку, вам его обязательно выдадут.
Задушенные птицы, величественный собор, тени Эсмеральды и Квазимодо, прохладный ветерок на набережной Турнель, петляющие улочки, рыжий кокер-спаниель в забавной кепке, огни Елисейских Полей — здесь сон путался с явью, и, чтобы распутать это, Кристина незаметно пощипывала себя за бок. Она до сих пор не могла понять, как очутилась в Париже, почему Осинский бросил раболепную пышную свиту и примчался сюда в свой юбилей со скрягой даже на улыбку, не говоря о большем. А главное, с какой целью мчался? Чтобы выспросить об убитых друзьях? Но он ни намеком не обмолвился о Надежде Павловне, тем более, о ее муже, который, между прочим, был ему другом. Выведать что-то о Шалопаеве? Но рыжий всегда отзывался о Дубльфиме с восторгом и никаких планов на его счет не вынашивал. Засветиться в «Арабесках»? Смешно, имя Осинского у всех на языке, а его хитрую физиономию считает за честь высветить любой телевизионный канал. Так в чем же дело? Кристина терялась в догадках и не находила ответ.
У двери номера Ефим Ефимович невозмутимо заявил.
— Кажется, вы гадаете, отчего оказались здесь? Думаю, обвиняете во всех смертных грехах, подозреваете совращение, интригу, коварство, расчет — не знаю, что там еще. Эти мысли прочитываются на вашем лице. А ответ достаточно прост: меня тянет к вам, Кристина, это правда. Как и то, что сегодня мне стукнуло пятьдесят. Если скажете «да», этот вечер станет началом, если «нет», расстанемся с утиными сертификатами на память. Ответ могу выслушать позже, понимаю, что вы такой прыти не ждали. Но и раздумывать прошу не долго. Я человек занятой, конкретный, в подвешенном состоянии находиться не привык. Во всем нужна определенность и ясность. Под венец не зову и вряд ли когда поведу, но стабильность положения близкого человека — обещаю, а с ним и все выгоды, которые для вас будут не лишними.
— Серьезно?
— Вполне.
— Хорошо, я подумаю, — вставила в скважину ключ.
— Через полчаса встречаемся в холле, — услышала за спиной, — мы вылетаем в Москву.
— Хорошо, — повторила Кристина и переступила порог.
…Воскресным утром у подъезда дома на Ленинском проспекте остановилась приземистая черная иномарка с затененными стеклами. Из машины выскочил молодой крепкий мужчина в темном костюме и открыл заднюю дверцу, выпустив рыжую красотку в джинсах. С ее правого плеча свисала замшевая черная сумочка на длинном ремне, другого багажа не было.
А вечером того же дня позвонила Светлана и, рыдая взахлеб, доложила, что Михаила убили.