Огромная, ярко освещенная студия была забита людьми. В этой бубнящей толчее народ умудрялся не толкаться, бродил чинно, привычно проскальзывая мимо друг друга, обменивался репликами или сбивался в оживленные кучки. Солидную публику в пастельных тонах разбавляли яркие пятна, мелькающие то тут, то там. «Наверняка, художник-модернист, — подумала Кристина, споткнувшись взглядом об одно из таких — забавного лысого парня в канареечной рубашке, оранжевом свитере крупной вязки, зеленом платочке на тощей шейке и серьгой в ухе. — Оригинал! — одобрила критик прикид модерниста.
— Евгений Александрович, мое почтение! — старомодно приветствовал оригинал, вдруг оказавшись рядом. И с любопытством оглядел Кристину. — Здрасьте!
Гостья молча кивнула.
— Здравствуй, Павлуша! — приветливо поздоровался Ордынцев. — Как жизнь?
— Нормально, — улыбнулся тот. — А вас Андрей Иваныч заждался.
— Работа, милый, с забавой не в ладу, — отшутился режиссер.
— Евгений Александрович, я за токайским, вам прихватить? А то ведь в момент выхлещут, черти! Сухой закон, — ухмыльнулся лысый, — ловлю миг удачи.
— Спасибо, не надо.
— А я пошел по второму заходу, — доложился модернист и направился к длинному столу у стены, заставленному закусками с выпивкой. Стенка народу явно была по душе и, одаривая щедрым угощением, не отпускала от себя оголодавших гостей, как обезьяна — школьников в зоопарке.
— Кто это? — спросила Кристина вслед оранжевой спине. — Художник?
— Бухгалтер, — разочаровал Ордынцев, — толковый парень, на Западе миллионером мог бы стать. Помогает иногда Андрею в денежных делах. Наш Зорин — титан в архитектуре, в финансах — жалкий пигмей, — и весело помахал кому-то рукой. — А вот и юбиляр, легок на помине.
Рассекая гудящий гостевой рой, к ним спешил невысокий брюнет в очках, с короткой стрижкой, подтянутый, в просторном синем свитере и светлых брюках. На вид ему было не больше сорока. «Симпатичный. — трезво оценила хозяина гостья. — Какой же юбилей он отмечает? На полтинник никак не тянет».
— Здорово, Женька! — обнял Ордынцева друг. — Почему так поздно?
— Монтаж в разгаре, — улыбнулся довольный режиссер, — каждая минута на вес золота. Даже ради тебя не пожертвую ни одной. Знакомьтесь! — он повернулся к Кристине. — Андрей Иванович Зорин. А это — Кристина Дмитриевна Окалина, студентка, умница и мой надежный ассистент. Третью картину делаем вместе.
Щеки загорелись.
— Кристина, — скромно представилась «умница», урезав себя на две трети.
— Андрей, — тем же Макаром ответил юбиляр. И серьезно добавил. — Рад познакомиться. Теперь понятно, почему фильмы Евгения имеют успех, — в глазах ни тени насмешки.
— Каков дядя до людей, таково ему и от людей, — весело похлопал друга по плечу Ордынцев. — А ты в своем репертуаре: власти сражаются за трезвость, ты объявляешь ей бой.
— Так не держали за уши, а уж за хвост не удержать, — ухмыльнулся архитектор. — Не сбивай меня с пути, дорогой, и в пустые дискуссии не втягивай. Потому как плох тот хозяин, кто кормит гостя одними речами. Пойдем, выпьем по стопке за мое здоровье, закусим грибком с пирожком. Любите пирожки с мясом? — неожиданно спросил он Кристину.
— Моя помощница все любит, — не дал раскрыть ей рот Ордынцев, — в капризах не замечена, — и развернулся к столу, не сомневаясь, что остальные двинут за ним.
— С днем рождения, — пробормотала неизбалованная, на ходу вручая скромный подарок.
— Спасибо! — приятно удивился юбиляр.
Поесть спокойно, конечно, не дали. Ордынцева хорошо знал здесь каждый, и всяк норовил перекинуться с ним словечком.
— Познакомь меня, Женя, с этой прелестной девушкой, — на Кристину дружелюбно смотрела высокая блондинка лет сорока. Серые глаза без косметики смеялись, пуская лучики морщинок, длинная темная юбка скрывала ноги, черный вязаный балахон открывал гладкую шею с ниткой крупных темных бус, на плечах — цветастая шаль, на запястьях — серебряные браслеты, на тонких пальцах — перстни. Было в этой ухоженной блондинке что-то цыганское, раздольное, что заставляло вспомнить краденых лошадей, кибитки и костры.
— Надюша, — расцвел Ордынцев, — знакомься. Это — моя правая рука и незаменимая помощница Кристина Окалина. Будущая звезда голубого экрана, — возвел на пьедестал, — если будет много трудиться, — спустил на землю. И с удовольствием перевел взгляд на женщину. — Перед тобой, Кристина, Надежда Павловна Зорина, жена и муза моего друга. Жаль, что не моя, — шутливо вздохнул.
— Мух, Женечка, тонет больше в меду, чем в вине. — весело парировала Надежда Павловна. — А потому лучше мучиться тяжким похмельем, нежели захлебнуться сладким счастьем, — она приветливо улыбнулась Кристине. — Приятно смотреть на вас, детка. Вы где учитесь, если не секрет? — ее «детка» обезоруживало лаской, и не раздражало, а вызывало доверие.