— Куда? — спокойно спросил Ордынцев, выросший как из-под земли.
— Я пригласил ее на танец, — ухмыльнулся водила. — Нельзя?
— Можно, только…
— Слыхала? — перебил рыжий. — Слово хахаля — закон! — и больно дернул за кисть.
— Ты не дослушал, Николай, — побелел Евгений Александрович, — но дождался.
Дальнейшее произошло в секунды. Режиссер неожиданно развернулся и с силой заехал водителю в челюсть. Тот упал — и так нетвердо держался на ногах. Народ вокруг остолбенел и затих, даже музыка вдруг заглохла. В наступившей тишине отчетливо прозвучал невозмутимый голос.
— Он оскорбил мою невесту, а значит, и меня. Кто хочет, может нас поздравить. Сегодня мы с Кристиной подали заявление, — и уточнил для ясности, — в ЗАГС.
Хлопушина ахнула, Элеонора застыла с вилкой у рта, Фима одобрительно кашлянул. А ошалевшая невеста ни к селу, ни к городу вспомнила дачную соседку Самсониху. «Много желать — добра не видать», — любила повторять старушка. Не всегда седина сильна мудростью.
Глава 8
1988 год
— А если бы я отказала тебе?
— Так по пташке клетку мастерят, — довольно ухмыльнулся Евгений, — и плотник здесь не человек — судьба, спорить с ней бессмысленно и глупо.
— Ты фаталист?
Ордынцев запрокинул голову, наблюдая за птицей в ярком оперении.
— Старые люди говорят: на Бога положишься — не обложишься. По молодости меня это злило и вызывало презрение. Я всегда пытался сам схватить судьбу за узду, оседлать, подчинить своей воле. Чтобы править, а не плестись послушным хвостом. Твердил об упоении в бою, не умел прощать, никого не удерживал, верил только в себя и всегда предпочитал стоять на ногах, чем в ногах валяться, — он замолчал. Темные стекла скрывали глаза, загорелое лицо не выдавало эмоций, и было безмятежным, как летний деревенский вечер.
— А сейчас?
— Нельзя идти вперед без смирения, Крысенок, погибнуть можно, — Ордынцев снял очки, зачерпнул песок, зажал в ладони и, медленно ссыпая обратно, пристально наблюдал за желтым сухим ручейком. — Смотри, как точно и нежно ложится в лунку, будто к маме льнет. А все потому, что я угадал его желание: вернуться туда, где место песку отвела природа. Но если б вдруг случился ветер или, не дай Бог, ураган, развеял бы к чертовой матери повсюду эту жалкую горсть, засыпал людям глаза, забил ноздри. И то, что ублажает сейчас наши пятки, обернулось бы злостью, досадой и болью. Дурная сила, малыш, славы не приносит, к добру не ведет. Мы все — песок, птица, человек — живем по одному закону: выжить. Человеку выживать легче, он наделен разумом. А от разума до ума всего шаг. Когда научишься угадывать другого, мыслить и понимать, шагнешь легко. А там и до успеха рукой подать. Потому как человек, Крысенок, в отличие от песка стремится не только сохраниться, но и преуспеть.
— Чтобы выжить и добиться успеха, я должна угождать? — не верила своим ушам Кристина.
— Не угождать, но угадывать и понимать. Распознавать чужие слабости и силу.
— Зачем?
— Для собственного блага. Эгоизм не порок, милая, скорее стимул, — улыбнулся муж и посмотрел на часы. — Мы собирались сегодня в океанариум, не передумала?
— Черта с два! — молодая жена лихо нацепила широкополую соломенную шляпу, вскочила на ноги и прихватила белое пушистое полотенце с монограммой отеля.
— А чертыхаться ни к чему. Ты — царица, не сапожник, — шутливо заметил Ордынцев, поднимаясь следом. — Отдохнем пару часов, пока не спадет жара, и пойдем смотреть на рыб, идет?
— Едет!
…Она жила в ирреальном мире, и это было странно, страшно и смешно. Океан, улыбчивые загорелые люди вокруг, пальмы, богатые витрины, вылизанные улицы (порошком их, что ли, моют?), роскошные лимузины, чужой шелестящий язык — все пилось жадно, взахлеб, прямо из горла. Кристина впитывала в себя эту жизнь, как запойный алкаш — алкоголь, и точно так же, словно в белой горячке, путала явь с бредовыми глюками, бессмысленно озираясь по сторонам. Ночами таращилась в темноту, пытаясь осмыслить безумный кульбит своей судьбы. Рядом посапывал прирученный лев, за окном пофыркивал океан, ночной ветерок тормошил шелковую штору, где-то звучала музыка — голова отказывалась верить тому, что окружало тело. И выдавала единственную мысль: всем верховодит Случай. Именно этот непредсказуемый господин сцепляет случайности и заставляет их топать стройным гуськом к цели, о которой человеку до поры до времени знать не дано. В самом деле, столько «бы» да «кабы» случилось в ее судьбе на старте, что по-другому объяснить такой финал спустя четыре года невозможно. Кабы не прихватило живот у важного чиновника, не попасть бы ему под отцовский нож, и не видать бы ей тогда «Экран» как своих ушей, а значит, не встретить Женю.