— Гражданка Окалина, я, кажется, к вам обращаюсь, — зудел над ухом назойливый голос.
— Слушаю вас очень внимательно.
— Не похоже, — усмехнулся Кнопушкин. — Я спрашиваю, почему вы сразу не сообщили доктору или медицинской сестре, а принялись самовольничать в палате?
— Я сначала хотела проститься, а трубка мешала, — внезапный порыв искренности показался жалким и глупым.
— Странный способ прощания, вам не кажется?
— Нет.
— Вы могли бы назвать причину развода? — вдруг резко сменил он пластинку.
— Это имеет отношение к смерти Евгения?
— Не исключено, — отрезал конопатый. И проникновенно добавил. — Поверьте моему опыту: убийства из ревности случаются очень часто.
Кристина похолодела. До нее дошло, наконец, на что намекает сыщик: бывшая жена отомстила за измену. Прокралась, подлая, в палату, отсоединила жизненно важный прибор и угробила коварного предателя. Дескать, не доставайся же ты никому! Как легко превратить трагедию в фарс.
— Вы хотите сказать, что я сознательно лишила живого человека того, что было ему необходимо для жизни? — деревянные губы не слушались, двигались медленно, тяжело, словно жернова мололи непросушенное зерно. — Что я убила этим собственного мужа? Которого любила? Которому никто из живых и в подметки не годится! Зачем?!
— Не надо кричать, мы не на сцене.
— К сцене вас и близко бы не подпустили, чересчур фальшивите.
Конопатое лицо побагровело, торчащие уши дернулись. Это шевеление было таким внезапным и смешным, что Кристина не смогла сдержать улыбку. За всю жизнь ей встретился только второй человек, который умел так здорово двигать ушами. Первый, одноклассник Мишка и ее тайная детская влюбленность, по слухам, давно отдыхает на нарах.
— Да я тебя за решеткой сгною, — прошипел Кнопушкин, — там с тебя живо спесь собьют!
И Кристина с ужасом поняла, что рыжий мент не врет. Захочет — и сгноит. Ведь им не истина нужна — жертва. Для галочки, для премии, для очередной звездочки. Они же никому не верят, только своим дурацким фактам. А факты против нее: зашла, вытащила, убила — отомстила. «Знатоков» их личной с Женей жизни и искать не надо, каждый будет рад одернуть нос гордячке. Стоит только переступить порог редакции или подежурить у вонючего толчка. Но по всему видать — уже успели. Собрали грязные сплетни, сварганили идиотскую версию и поставили жирную точку. Ладони повлажнели, в животе заныло. Она открыла рот…
Дверь распахнулась, и в кабинет вошел ее старый знакомый. Не обращая внимания на бледную, как полотно, свидетельницу, он прошел к столу и что-то шепнул на ухо следователю. Тот молча кивнул, взялся за дешевую шариковую ручку.
— Давайте вашу повестку, — поставил кудрявый автограф на бумажке и буркнул, — вы свободны. Понадобитесь — вызовем, — Кристина поднялась со стула и на негнущихся ногах переступила проклятый порог.
А во дворе, где стояли машины с мигалками, прислонилась к корявому дереву, дрожащими пальцами вытащила из сумки сигареты и защелкала зажигалкой. Но колесико прокручивалось без толку, все никак не хотело выплюнуть желтый язычок. Перед носом щелкнула другая, с огоньком.
— Добрый вечер! У вас, наверное, кончился бензин, — на нее с сочувствием смотрел Жигунов.
— Спасибо, — жадно затянулась Кристина.
— Бросать не пробовали?
— Нет, — руки по-прежнему унизительно тряслись.
— Я искренне сочувствую вашему горю, — она хотела ответить, но в горле застрял ком, и Кристина только клацнула зубами да молча кивнула. — Следователь ничем вас не обидел?
— Нет, — видно, никотин убивает не только лошадь, но и правду.
— Кнопушкин толковый парень, — похвалил коллегу Жигунов, — но иногда может и погорячиться. Молодой еще, бывает, нервы не выдерживают. У нас ведь работа не сахар.
«Это на старуху бывает проруха, а у твоего сопливого мента все должно быть прошито крепко», — хотела возразить Кристина. Но не сказала ничего, глотнула очередную дымовую порцию и уставилась в небо. Она постепенно приходила в себя, тоскливо размышляя, что неприятности в ее жизни распускают цветочки, а какими окажутся ягодки — лучше и не думать.