Ловкие руки гримерши порхали над лицом, Кристина закрыла глаза и попыталась расслабиться.
— Открой глазки, — попросила Галина, — как же мы ресницы-то красить будем, рыбка моя?
— Извини, задумалась, — улыбнулась «рыбка».
Полгода прошло, а Корецкий так и не объявился: то ли выдерживал характер, то ли попросту вычеркнул врушу из жизни. Под чужими порхающими руками вспомнился вдруг давний разговор с архитекторшей. Надежда Павловна искренне обрадовалась тогда своей «детке», поила кофе, угощала тортом с коньяком, долго ходила вокруг да около, а потом вдруг выдала.
— Станислав любит вас, поверьте, он…
— Он обсуждает с крестной свои сердечные дела?
— Не надо так ершиться, дорогая, — мягко улыбнулась Зорина, — вы говорите с другом. Конечно, нет. Стас очень гордый человек, самолюбивый, не признает откровений. Но мне слова и не нужны, я слишком хорошо его знаю.
— Люди часто заблуждаются, полагая, что другого можно читать, как раскрытую книгу.
— Вы правы, но человека прочитываешь не глазами — сердцем. А любящее сердце — чтец превосходный. Впрочем, не мне вам говорить об этом. Женя был, ох, как не прост, однако же ту «книгу» вы прочли неплохо.
В памяти Кристины мелькнула голая задница Любани: чтец из нее никудышный.
— Я была тогда совсем девчонкой, — поболтала ложкой остывший кофе, — еле-еле складывала слоги.
— В этом не ваша вина, просто «текст» достался сложный. Подлить кофе?
— Нет, спасибо.
— И все же я пригласила вас, чтобы поговорить о настоящем, не о прошлом, — Надежда Павловна потянулась к сигаретам, щелкнула зажигалкой, затянулась. Курила она с изящной ленцой, слегка манерно, но ей это очень шло и придавало особый шарм. — Может, еще по глоточку?
— Спасибо, нет.
Хозяйка плеснула себе коньяку.
— Вы стали знаменитостью, знаете?
— Нет.
— Да, — обхватила ладонями пузатый бокал. — Вас, конечно, возьмут обратно, думаю, даже, наградят. Не смотрите на меня такими глазами! Я не шучу.
— Простите, Надежда Павловна, но мне пора, завтра очень рано вставать.
— Минутку, всего два слова. Я просто хотела сказать, что горжусь вами, — она глотнула свой прогретый ладонями коньяк и продолжила нести ахинею, — от всего сердца желаю удачи. Но не могу не предупредить. Слава, Кристина, очень меняет людей, заслуженная — особенно. Она, как ни странно, часто делает человека жестким, даже циничным. Вы мне весьма симпатичны. В вас есть сила, напор, достоинство, мужество, честность. Будет обидно, если все это пойдет на продажу. Простите за прямоту, но я слишком хорошо знаю, как ненасытен успех. Чтобы его содержать, с молотка пускают и большее, — хозяйка поднялась, не спуская с гостьи внимательных глаз. — Надеюсь, вы меня поймете.
Надеждина надежда оправдалась, увы, наполовину. Кристину Окалину и впрямь наградили, даже дважды: за профессионализм — свои, за высокий профессионализм, оттененный честным исполнением журналистского долга, — чужие. Слава пришла, не приходил только тот, в чей нос особенно приятно было бы ткнуть успехом. Шалопаев «сестренкой» восхищался, лил постоянно елей, но иногда Кристина ловила на себе косой взгляд и замечала при этом открытый рот. Рыжий явно хотел высказаться, но, зная характер одноклассницы, затыкался и отводил глаза. Однажды все же не сдержался.
— Стас звонил, — равнодушно доложился как-то вечерком после третьей чашки чая, — из Германии.
— Поздравляю, — лениво отозвалась хозяйка и выразительно посмотрела на часы.
— Спасибо. Тебе, между прочим, привет.
— Спасибо, — так, на двух прохладных благодарностях закончился короткий диалог.
Прошел еще месяц. Расцвела сирень, появились тюльпаны. В Москве убили депутата. Да не кого-нибудь — босса Макароны. За неделю до громкого убийства Кристина случайно столкнулась с ней в баре.
— Привет, Окалина! — шутливо ткнули сзади в бок.
— Танюха! — обернувшись, изобразила радость соученица. Ведущая новостей собирала материал для фильма о путче и, хотя ей разрешили порыться в архивах КГБ, информации все равно не доставало. А через Макарону можно выйти на Верховный Совет, такими людьми разбрасываться не стоит. — Привет, мой хороший! Ты как здесь?
Танька сделала круглые глаза, приложила палец к губам.
— Попьем кофейку?
Времени было в обрез, но упускать помощницу депутата не хотелось, может, сам Бог послал эту дуреху навстречу. Макарова — болтушка известная, все про всех знает, выложит, как миленькая, любую информацию.