Мне попались два хороших сайта, почитав которые, я наконец узнал, чем кормить барсучонка, — оказалось, что ему подойдёт собачий корм, а для молока он уже слишком большой. Но того главного, что мне хотелось узнать, не было и на этих сайтах. Но зато на одном из них был указан контактный телефон. Я записал его на бумажке, поблагодарил библиотекаршу и побежал домой.
18
Дома я первым делом проведал Тину и барсучонка. При виде того, как барсучонок вылизывал Тинины раны, у меня возникло смутное непривычное чувство. Последние пару лет всю свою отзывчивость, на какую был способен, я приберегал для Кенни. Во всём остальном я научился проявлять твёрдость. В том смысле, что обходился без всяких лишних чувств, без всяких лишних мыслей и лишний раз ничего не принимал близко к сердцу. Таким чёрствым, как Джезбо, Рич или Роб, мне, конечно, было не стать. Но я к этому и не стремился. Тем не менее довольно долго я воли чувствам не давал. И вдруг, глядя на двух крошечных существ в занюханной картонной коробке, я почувствовал… что-то такое.
Тут я вспомнил, что не дал им попить, пошёл на кухню и налил миску воды. Когда я поставил воду в коробку, звери дружно её выхлебали. Тогда я налил им ещё и пошёл звонить.
— Лига защиты барсуков. Здравствуйте.
Голос у моего собеседника был далеко не самый дружелюбный. И такой, что можно было подумать, будто звонки его порядком достали. От этого я сразу забыл всё, что собирался ему сказать.
— Ээээ, здравствуйте.
— Я могу вам чем-то помочь?
Это он произнёс ещё более раздражённо. Наверно, потому что звонил ребёнок.
— Угу. У меня тут, это самое, есть барсук.
— Живой?
— Ну да. А зачем бы мне мёртвый барсук?
— Он ранен?
— Нет. Это детёныш. Но не совсем малыш. Ну то есть…
— Ты же наверняка знаешь, что изымать барсуков из естественной среды обитания запрещено законом?
— Я его не изымал. Я его нашёл. Он остался один, мать его бросила.
— Откуда ты знаешь, что бросила? Самки, если их побеспокоить, иногда на время оставляют детёнышей, а потом к ним возвращаются. Там поблизости была нора?
Его раздражение как рукой сняло.
— Как бы да, но скорее нет.
С этим защитником барсуков я разговаривал совсем как Кенни.
— Что ты имеешь в виду?
— Что там рядом была нора, но она… кхм… жить в ней барсуки больше не могли.
Я прямо физически ощущал, как у него зашевелились мозги. Скорее всего, он понял, что там у нас произошло. Ну то есть не всё-всё понял, но главное — это точно. Что мы раскопали барсучью нору и затравили барсуков собаками.
— Где ты находишься, сынок? Можешь точно назвать место?
Теперь в его голосе послышалась угроза.
— Я просто хотел спросить, и всё.
— Ты же сам понимаешь, что я могу отследить твой звонок. Могу вычислить твоё местонахождение. И тогда у тебя будут большие неприятности.
Это было ошибкой с его стороны. Ему не стоило мне угрожать. И уж тем более блефовать.
— Вы всего лишь сраная Лига защиты барсуков, а ни фига не ФБР, — сказал я. — И выследить меня вы не можете. Я хотел задать вам один простой вопрос. Хотел спасти барсука. Поможете вы мне это сделать или нет?
Человек на том конце сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться и взять себя в руки.
— Что ты хотел узнать?
— Я его нашёл около… разрушенной норы. Но это была маленькая нора, простая, забыл, как такая называется…
— Времянка?
— Точно, времянка. Из одного тоннеля. Я думаю, где-то поблизости должна быть основная нора.
— Да, вполне возможно.
— А скажите, если я найду основную нору, тамошние барсуки детёныша обратно к себе примут?
Защитник барсуков ответил не сразу. Но даже по его молчанию я понял, что он больше не сердился и не раздражался, а думал о том, как мне правильнее поступить.
— Чаще всего детёнышей обратно принимают, — наконец сказал он. — Чем скорее ты отнесёшь его в нору, тем лучше. Или, может, ты скажешь, где находишься? Тогда наши волонтёры, их у нас много по всей стране, всё сделают сами. Даже если в отношении барсуков предпринимались какие-то противозаконные действия, в которых ты не принимал участия, неприятности тебе не грозят.