Десять минут спустя на опушке Перекопанного леса не осталось никого, кроме нас — меня, отца, Кенни и Тины. Остальных, таких же напуганных и притихших, как Сатана, увёл Шеп.
Отец снял проволоку с ноги маленького барсука. Он вывернул голову, чтобы полизать пораненное проволокой место.
— Снаффи смотрит на нас, — сказал Кенни. — Он хочет сказать «до свиданья».
Так на самом деле оно и выглядело. Затем маленький барсук засеменил к норе. Я не уверен, но, по-моему, я видел, как в норе его встретила другая мордочка в чёрную и белую полоску.
27
Прошло полгода, заканчивалось лето. Всю прошлую неделю стояла страшная жара, но сейчас в пять утра было холодновато, и я даже пожалел, что не надел свитера. Мы затаились на корточках в нескольких метрах от барсучьей норы в Перекопанном лесу. Мы — это я, Кенни и отец.
А ещё подруга отца, Дженни.
Дженни оказалась симпатичной. У неё здорово получалось успокаивать Кенни, когда он расстраивался. Как медсестра она, разумеется, бывала очень полезна, когда Кенни что-нибудь себе ранил, падая с дерева или откуда-нибудь ещё, что случалось с ним достаточно часто. А кроме того, она подарила мне Плейстейшн 3, которую по дешёвке купила на ибэе.
Отца в итоге признали виновным в укрывательстве краденого и назначили ему пятьдесят часов общественных работ. Он собирался дать показания на Мика Боуэна, но у полиции и без того было на него много разного, так что отцовские показания не понадобились. Боуэн прислал отцу эсэмэску: «Без обид».
За барсуков и за то, что они натравили на меня собаку, Джезбо, Рича и Роба тоже приговорили к общественным работам. Они недобро смотрели на меня, когда мы сталкивались на улицах городка, а Джезбо ещё и проводил себе пальцем по горлу, типа обещал меня зарезать. Но я знал, что это фигня и что сам он трус.
Отец всё-таки устроился в больницу санитаром. Платили гроши, но работа ему нравилась.
Это он придумал навестить барсуков. Я сказал, что при нас они из норы не выйдут, но об отцовской идее узнал Кенни, и значит, не идти уже было нельзя. Меня удивило, что Дженни захотела пойти с нами, но она вообще умела удивлять.
Может быть, я просто отвык от женщины в доме. Теперь нам всем предстояло к ней привыкнуть. И даже не к одной особе женского пола, а сразу к двум. Я имею в виду Тину, настоящим хозяином которой стал Кенни. По-моему, он любил эту собаку сильнее, чем меня и отца, а собака в ответ обожала его.
Отец рассыпал у входа в нору горсть собачьего корма, но прошло уже полчаса, а барсуки всё не показывались.
Я уже хотел предложить заканчивать, как вдруг почувствовал, что Кенни напрягся и крепко сжал мою руку.
— Снаффи! — прошептал он.
И действительно, в сумраке подземного хода мелькнули знакомые чёрно-белые полоски.
Из норы показался нос, настороженно втянул воздух и снова скрылся в темноте: страх перед собакой оказался сильнее, чем соблазн отведать собачьей еды. Мы перевели дыхание — несколько секунд, на которые показался барсучий нос, никто из нас не дышал — и уже были готовы уходить.
Но тут зверёк всё-таки выскочил из норы. Он подошёл к нам, ткнулся носом в морду Тины. Она замахала хвостом и подпрыгнула в воздух. Две чудесные минуты собака и барсук самозабвенно катались в опавших листьях. Потом всё кончилось. Снаффи взял в зубы собачий сухарик и исчез в норе, а мы вышли из леса и полями пошли домой.
~
Исключительно важно, чтобы подростки узнавали себя в книгах — в персонажах, которые выглядят и разговаривают как они сами.
Может, я уже немного устарел и похожу на покойника, но полагаю, что эти четыре повести служат идее, что книги пишутся для всех. Один из ключевых моментов в моей писательской биографии произошёл, когда неуспевающие ученики средней школы Корпус Кристи в Лидсе с огромным трудом пытались одолеть книгу Барри Хайнса «Пустельга для отрока». Вы наверняка знаете эту манеру некоторых детей читать так, словно каждое Слово. Совершенно. Изолированно. От. Предыдущих. И. Последующих…
И вот у одного парня по имени Дэвид Тордофф внезапно получилось уловить ритм текста и начать читать его не голосом робота или ломающегося «профессионального чтеца», а своим собственным голосом — настоящим голосом подростка из Лидса.
Потом он остановился и сказал учительнице, указывая на класс: «Мисс, это же мы! Это мы!» Он был полон удивления и радости от осознания того, что детям вроде него разрешили быть персонажами книг.