Деканы будто договорились и объявляли своё мнение о поступке Найджела в кабинете директора по очереди. Причём женская половина порицала (МакГонагалл больше и Спраут меньше), а мужская поддерживала (ситуация противоположная: Флитвик больше, Снейп меньше).
Всё то время, пока деканы читали ему лекцию, он старательно пытался сделать лицо пай-мальчика, в которое почему-то никто не верил. Вот ни капельки!
— Тише-тише, — успокаивающе сказал директор, за всё время не проронивший ни слова, — ничего плохого не случилось, и профессор Локхарт цел… практически.
— Альбус! Мальчишка раздел и побрил его!
— Пусть скажет спасибо, что не снял кожу.
В наступившей тишине бормотание мальчика услышали абсолютно все. Звякнула ложечка, которую выронил директор, а женщины, картинно закатив глаза, осели в креслах.
— К-к-кожу?
— Ну да, — второкурсник пожал плечами. — Заклинания для разделки ингредиентов очень удобные, даже жаль, что в сложных зельях их нельзя использовать. Посторонние следы магии недопустимы.
— Ми-ми-ми…
— Вы мне льстите, профессор МакГонагалл, — редко злившийся мальчик почувствовал, что начинает закипать и приближается к точке невозврата. — Я, конечно, мил, но не тяну на «ми-ми-ми!»
— Мистер Тафнел! Что за ужас вы говорите?! Отработка на месяц с мистером Филчем!
— Что ужасного в том, что вы показали свою человечность и вам не чужды сантименты? Не понимаю. И кстати, мистера Локхарта накажут?
— За что?! — впервые за очень долгое время Минерва МакГоногалл кричала в полном смысле этого слова. Настолько её вывел из себя этот неправильный хаффлпаффец. — Он пострадавший!
— За то, что распылял любовное зелье массово в помещении, полном несовершеннолетних детей. И пусть там были старшекурсницы, но связь учителя и студентки — это как-то…
Прежде чем преподаватели успели прийти в себя, вперёд шагнул Северус Снейп, даже не скрывая своего довольства:
— Подтверждаю, Гилдерой Локхарт добавляет в свои духи любовное зелье.
Последующий эмоциональный взрыв преподавателей позволил Найджелу беспрепятственно занять свободное кресло и молча наблюдать за творившимся бедламом.
«Главное, озаботить ответственное лицо так, чтобы от навязанной ответственности было не отвертеться и не сослаться». — На колени к мальчику, разбуженный переполохом, перелетел феникс, и забравшийся в кресло с ногами Найджел осторожно поглаживал птицу. — « И можно будет насладиться работающими шестеренками других людей».
В учительской было тихо. Деканы четырёх факультетов полулежали в креслах, грея в руках бокалы с янтарного цвета жидкостью. Отдыхали.
После получасового ора (ни у кого не повернулся бы язык назвать творившийся ужас интеллигентным разговором), деканы в сопровождении директора устроили тотальный обыск в комнатах преподавателя ЗОТИ. Результатом стали почти два десятка флаконов с духами, при осмотре которых было установлено наличие в них любовного зелья.
Следующей остановкой было Больничное крыло, в котором разъяренных деканов смогли остановить только слова Поппи Помфри о недопустимости убийства раненого человека. Комментарий Снейпа о фатальном ранении в голову в раннем детстве никто оспаривать не стал.
После все ученики были проверены на предмет отравления любовным зельем. Как ни странно, остатки зелий были обнаружены только у студенток Гриффиндора и Когтеврана. Хаффлпафф и Слизерин были чисты.
После такого длинного и суетного дня ноги гудели у всех. Поэтому вытащенную бутылку с огневиски все встретили безмолвной благодарностью.
— Северус, скажи честно, ты же знал?
— С первого дня, Минерва. И не только я, ещё и Помона.
Слова цедились медленно и неохотно. В камине горел огонь, даря тепло и уют. Спиртное согревало изнутри.
— Почему не сказал нам?
— И что бы вы сделали? Пожаловались бы директору? Так это же «такой пустяк, не стоит беспокоиться!», — передразнил директора Снейп. — Я последние месяцы только и делал, что освежающее периодически на этого идиота кидал. А сегодня не успел, вот и результат…Плюс раньше всех это заметил именно студент Помоны, который в данную минуту трёт кубки в Зале Наград.
— Ох уж этот Тафнел! — декан Гриффиндора откинулась на спинку и закрыла глаза. — Как он мог попасть на Хаффлпафф? Это же… это же… Помона, скажи хоть ты!
— Чистейший хаффлпаффец, — возразила Спраут, — настолько, что он будет храбр, хитёр и мудр. Всё, чтобы защитить нору и друзей. И поверьте моему опыту, он будет использовать ВСЁ, что есть в его руках, и не чувствовать при этом угрызений совести.
— Ужас! Нужно будет следить за ним тщательнее!
— Он нас предупредит. И причём честно. А потом сделает. Да так, что потом и хоронить нечего будет.
Оставшееся время учителя провели в молчании, только изредка прикладываясь к бокалам.
Ввалившись в гостиную, Найджел был не готов, что его встретят так радостно. Однокурсники окружили его, все как один что-то тараторя.
— Стоп! Что происходит?
— Это мы должны были спросить, что ты ляпнул у директора, что поставил на уши всех деканов и учителей сразу! — ткнул староста пальцем в грудь мальчика. — Нам последние пары отменили и устроили тотальную проверку. Причём у преподавателей был такой вид, будто как минимум Мордред из могилы восстал!
— Просто рассказал, что Локхарт балуется любовными зельями. И опаивает всех. Вот и всё…
Староста нахмурился.
— Подожди, Спраут же была в курсе. Она что, не говорила остальным?
— Сказала профессору Снейпу, по-моему. Он подтвердил факт использования.
— А директор? — стоящий позади выкрикнул вопрос, и все пытливо посмотрели на Найджел.
Под перекрёстными взглядами мальчик почувствовал себя неуютно.
— Да ничего. Будто не важно это.
— Действительно, — фыркнул Захария Смит. — Всего лишь травят учеников! Какая мелочь!
— Директор странный, но вряд ли он бы так поступил, — староста задумчиво покачал головой. — Хотя подозрительно, что он не возглавил разбирательство. Это же просто скандал!
— А что сделали с Локхартом? — задорно спросил кто-то из последних рядов. — Его приведут в порядок?
— Наверно, — Найджел поморщился. — Я же его только обрил и раздел.
— А верещал он, будто ты его расчленяешь! — смех старосты подхватили остальные, и добрые пять минут студенты хохотали, вспомнив реакцию «профессора», когда его шикарные волосы посыпались по плечам. Абсолютно голым, как и все остальное. – Во сколько тебе обошлось это представление?
— Месяц отработок у мистера Филча и минус двадцать баллов.
— Всего двадцать?
— Пятьдесят отняла профессор МакГоногалл, десять прибавил профессор Флитвик, ещё двадцать профессор Снейп.
— С-с-снейп наградил тебя баллами? — гомон резко стих. — Серьезно?
— За то, что прикрыл остальных Щитовыми чарами от змеи.
— Это надо отметить! — решил староста. — Не каждый день именно представитель нашего факультета умудряется стать героем всей школы! Гуляем!
— Великий Будда, что это?!
Надо признать, что Найджел был не единственным, кто удивился, войдя этим утром в Большой Зал. Но если большинство просто рассматривали тошнотворное великолепие преобразившегося помещения, то мальчик возмутился, когда каша начала скрипеть на зубах и в ней почувствовался явный привкус картона. Соизволив всё же открыть глаза, он обалдел ещё больше.
— Что это за уродство?!
Преобладающим цветом в помещении стал розовый, а по стенам скакали огромные розовые жопы, видимо, пытавшиеся выдать себя за сердца. Но Найджел был готов откусить себе правую руку, если эти творения волшебства (он был почти уверен, что сможет назвать имя волшебника, сотворившего их) были хоть немного похожи на то, что можно было найти в атласах по анатомии.