- Какой? - Эльви улыбалась в предвкушении шоу, Барт сгорбился, чтобы смотреть на неё снизу вверх, протянул ладони просящим жестом и изобразил свою самую миленькую улыбку. Эльви рассмеялась так, что чуть не пролила чай, поставила чашку на стол и закрыла лицо руками, дрожа от смеха. Барт самодовольно выровнялся и сказал:
- Это запрещённый приём, я знаю. Но в некоторых случаях он допустим. Я его на старой сестре отточил до совершенства, и теперь на новой иногда использую, работает безотказно, я голодным от неё ни разу не уходил. Ешь давай, - он сам положил себе кусочек, попробовал и убедился, что вкусно, положил один Эльви. Подождал, пока она успокоится и начнёт есть, спросил: - Так ты с бабушкой живёшь?
Она кивнула:
- С бабушкой и мамой, и с кошкой, но её сейчас нет.
- А отец?
- Я ничего о нём не знаю, и не видела его ни разу в жизни.
- Я своего тоже не видел.
Они обменялись понимающими взглядами, иронично-равнодушными - в этом районе это было нормой, здесь большая часть мужского населения проживала временно, сезонами. В конце осени, когда заканчивался сбор урожая и основные сельские работы по подготовке к зиме, молодые мужчины приезжали в город и нанимались на работу до весны, когда начнутся посевные работы и они опять будут нужны в своих деревнях. Многие катались туда-обратно всю жизнь, некоторые соблазнялись преимуществами большого города и пытались остаться, хоть это и было очень трудно. Батракам платили мало, но для них и эти гроши были большими деньгами, сознательные мужчины копили их всю зиму, потом весной перед отъездом покупали на них подарки своей семье, несознательные всё пропивали и проигрывали в карты прямо здесь, город создавал условия.
Этот район вообще жил и дышал в ритме сезонов. Летом здесь было тихо, жарко и безлюдно, дети гуляли ночами без боязни, потом осенью приходил обоз с деревенскими и всё менялось за один день. В старых производственных зданиях арендовали помещения маленькие фирмы, которым требовались подсобные рабочие, они нанимали людей прямо с обоза, предоставляли жильё и питание, подписывали контракты, которые деревенские зачастую не могли прочитать - там подавляющее большинство было неграмотным. Батраки постарше и поопытнее приезжали целыми семьями, у многих были постоянные наниматели, их ждало рабочее место в частных домах неподалёку, и они арендовали один и тот же угол каждый год, хозяева квартир их встречали как старых друзей.
Для местных приезжие были источником дохода, но и источником проблем тоже - сильные и здоровые деревенские парни выгодно отличались от стабильно недоедающих местных, девушки обращали на них внимание, те с готовностью рассказывали им сказки про любовь до гроба и свадьбу весной, а потом уезжали и никогда не возвращались. Работодатели не выдавали информацию о них, а на следующий сезон парень мог выбрать другой обоз, идущий в другой такой же район для временных работников, и провернуть это ещё раз, их почти никогда не находили. Если находили, об этом писали в газетах, в рубрике забавных новостей, Барт помнил статью о мужчине, который наплодил пятерых, попавшись совершенно случайно, и это при том, что в деревне его ждала семья с ещё пятерыми. Девушек об этом явлении постоянно предупреждали, но они всё равно не слушали, это никого не удивляло.
Он ничего не ответил, молча пил чай и ел торт, слушая треск свечи. Потом спросил:
- А где бабушка с мамой?
- Бабушка на работе допоздна, она работает экономкой в богатом доме, приходит на ночь, утром уходит раньше меня, у неё один выходной в неделю, в воскресенье. А мама работает нянькой, она живёт у хозяев, приходит домой два раза в неделю и то ненадолго, и её могут вызвать в любой момент. Когда я родилась, она пошла работать кормилицей в этот дом, и потом осталось няней этого ребёнка, постоянно про него рассказывает, какой он офигенный. Мой ровесник, а без няни никуда. Но у хозяев потом ещё один родился, кормилицу взяли новую, а моя мать осталась нянькой при нём тоже, так что без работы не сидит.
- Понятно, - вздохнул Барт, задумался, осматриваясь и в который раз узнавая каждый предмет на этой кухне. Внезапно ему пришло в голову, и он сразу спросил, не думая: - Стоп, а кто тебе готовит, если никого всё время нет дома?
Эльви посмотрела на него так, как будто он туповат, он прикусил язык, с опозданием понимая, что приготовленная дома еда, к которой он привык стремительно и с огромной лёгкостью, для этого района роскошь, здесь едят хлеб из государственной пекарни с фиксированными ценами, и по праздникам ещё что-то дорогое, что покупают готовым. Эльви перебила его мысли, отвечая медленным спокойным голосом, как будто разговаривала с больным: